Примерно через три часа Яна сидела уже напротив Валежного. Тот кривился, словно от запаха дерьма и рассматривал бумагу с откровенным омерзением.
Яна смотрела на стену, на которой висела карта. И булавками с белыми головками отмечалось продвижение Валежного к Звенигороду.
Головок было много.
Карта казалась запорошенной снегом.
– Белая весна, – шепнула девушка. – Белая…
Словно дворец Хеллы…
Ты довольна, богиня? Столько крови обозначено этими белыми флажками. Столько боли, смертей, горя и отчаяния…
Отозваться та не успела, заговорил Валежный.
– Грош ей цена, конечно…
– С кольцами?
– С кольцами, понятно, дороже. Но все одно – отопрутся от всего.
Яна качнула головой.
– Отцеубийца? Это клеймо. Тварь, которая подняла руку на родителей, жить недостойна.
– Смотря какие родители.
– К Гаврюше это не относится. Антон Андреевич, Гаврюша был отвратительным братом, но хорошим отцом. Несмотря ни на что. Сына он любил, и корону хотел не столько для себя, сколько для него.
– Вот она – благодарность…
– Хочу заметить, что Гаврюша был чрезвычайно целеустремлен. Он должен был узнать что-то… основопотрясающее, чтобы запить, – чуточку коряво выразилась Яна. Но получилось доходчиво.
– Что это могло быть?
– Что угодно.
– Хм…
– Интересно, подпишет ли Мишель бумагу, что убили Гаврюшу лионессцы?
– В обмен на эту? Легко!
Валежный посмотрел на Яну. И прочитал в ее глазах веселый вызов.
Помиловать подонка?
Да и пусть, его в ответ жизнь не помилует! Так вломит, что уши в череп уйдут. Опять же, Гаврюша предал брата и был предан сыном. Есть в этом печальная, но справедливость.
А Лионесс…
Эти гады им жизнь еще попортят. Да и виноваты они в происходящем, хотя и косвенно. Ну ничего, и на них управа найдется.
– Вы полагаете – справимся, тора Яна?
– Обеспечьте охрану и мальчику, и его семье. Нам сильно повезло, тор генерал, не хотелось бы разменять эту удачу.
– Да, тора Яна.
– Сколько мы еще пробудем в Беркуте?
– Сутки, тора Яна.
– Отлично.
Почему-то Яне казалось, что ей надо уезжать. Вот и поедет. Только письма напишет, кому надо…
Да. И ЕМУ в том числе.
Вот ведь… встретила на свою голову! Нарочно такое не придумаешь, но жизнь любит затейливые вензеля.
Ида, герцогства
– Опять сидит.
Жом Пауль без малейшего одобрения посмотрел в окно. Жама Эльза покривилась.
– Вот ведь… лында[29].
– И чего ему от торы нужно? Такая девочка хорошая, умненькая, серьезная, – продолжал ворчать жом Пауль.
Это верно. Хозяйку слуги полюбили искренне. А что такого?
Девочка серьезная, домашняя, гулянок не устраивает, мужиков не принимает строем, учится, работает в лечебнице… сначала-то слуги думали, мол, блажь, перебесится так успокоится, для дамы ж что положено?
В парке гулять, цветочки вышивать, мужем-детьми обзавестись….
Потом посмотрели внимательнее, и поняли – такое не пройдет. Тора Ида фанатично училась медицине. И на плече у нее шрам был.
Грубоватый, корявый…
Она как-то обмолвилась, что сестра ее спасла. А остальных не смогла – там насмерть…
Слуги все поняли. И девушку начали уважать. Когда она своего врача выхаживала, заколебались, было… все бабы одним миром мазаны! Как ни верти, а натура свое возьмет. Не могут они хвостом не крутануть, так-то…
Нет?
Опять нет…
А вот жом Константин, который несколько раз появлялся в доме…
Он обещал писать, и несколько раз от него приходили письма, которые жама Эльза совершенно случайно видела. Нет-нет, она почти ничего не знает по-русински. Но кое-что поняла…
Любовь, да.
Но все строго, не для блуда, а для семьи.
Жома Константина обсудили со всех сторон, признали достойным и решили, что ему можно «доверить девочку». А вот этого… лынду, как охарактеризовала Армандо жама Эльза… нет, ему никто и никого не доверит. Вот еще!
– Чего нужно – то и Полкану понятно. А вот что с ним делать-то? – задала резонный вопрос жама Гертруда.
– А что тут сделаешь? Он все ж тор…
Женщина нахмурилась. Жама Эльза ее опередила.
– Тор он, или торт, а с моей стряпни он неделю с горшка не слезет!
– Это нужно, чтобы тора его пригласила. А она не хочет.
– Зато этот лымарь[30] хочет. И сидит, и сидит, и провожает ее всюду, разве что за руки не хватает… сплетни уж поползли!
Сплетни и правда поползли. Армандо был задет, и собирался достойно отомстить негодяйке. А именно – забраться к Иде в постель.