Генералу тоже, видимо, выть хотелось, потому что Антон Андреевич приказал заложить лошадей. И они с Яной поехали за город.
Хоть погулять недолго… ну хоть часок! Весна же!
Весна пришла, а они… они даже ничего не замечают на своей войне!
Травка пробивается, солнышко пригревает по-весеннему, переплавляя лучами островки снега в грязные лужицы, птицы чирикают, словно взбесившиеся…
Валежный читал письмо Яны к жому Тигру.
Дорогой друг!
Полагаю, наше совместное путешествие и определенные интимные моменты дают мне право называть вас другом?
Генерал Валежный о вас очень хорошего мнения. Поэтому я не стану вилять и скажу прямо.
Те, кто перейдут на мою сторону, получат полное прощение. Более того, мне не справиться без кабинета министров, в который войдут самые умные, сильные и грамотные личности из имеющихся в Русине. Без оглядки на происхождение и прошлое.
Гражданская война плоха тем, что виноваты в ней обе стороны. Обе стороны умываются кровью, обе стороны виновны в гибели женщин и детей, обе стороны заляпывают себя грязью так, что свиньи позавидуют. Радуются этому соседи.
А если виноваты обе стороны, какая разница между теми и этими?
Не буду отрицать, прощение получат лишь те, кто добровольно сложат оружие. Те, кто желает лить родную кровь, могут получить лишь веревку на шею.
Утопия?
Но генерал уверенно идет на Звенигород. И когда мы будем в столице…
Признаюсь, я надеюсь на нашу встречу.
Следующее письмо вам передаст тот же человек. Надеюсь, вы на него не в обиде?
Я очень беспокоилась о вас.
Тора Яна.
Банг!
Дзонг!
Бэнг!
Пока Валежный читал письмо, Яна присмотрела подходящую мишень – и не удержалась. Всадила шесть пуль в ствол поваленного дерева. Аккурат в сучок на стволе.
– Тора Яна?
– Простите, не удержалась. Больно уж мишень хороша… была.
Валежный посмотрел на разлохмаченное дерево.
Все шесть пуль Яна положила практически в одну точку. И теперь перезаряжала револьвер. Сопровождающие держались в отдалении.
– Бывает, – решил не заострять внимания Валежный. – Вы думаете, этого будет достаточно?
Яна хмыкнула.
– О некоторых моментах знаем только я и он. – О гражданской войне, к примеру. Они говорили о ней в постели. Так что дискуссия получилась весьма легкомысленной. – Писать нечто большее попросту рано.
Валежный медленно кивнул.
– Я написал Изюмскому. К моменту нашего прибытия, у него все будет уже готово. И репортеры, и прочее…
Даешь пропаганду! Два раза и посильнее!
Яна кивнула. Она слушала, руки занимались своим делом, привычно перезаряжали револьвер… по нынешнему времени незаряженное оружие – почти самоубийство.
– Кандидаты на роль моего супруга определены?
– Тора Яна, это немного сложно…
– Сразу хочу оговорить – Мишеля не предлагайте. Прибью.
Валежный печально улыбнулся.
– Как прикажете, тора Яна. – Но думаю, у жома нет никакой возможности подчинить себе торов.
Яна едва не фыркнула. Тут дело не в жомах, не в торах, а в том, у кого «колокольчики» крепче. Знавала она такие примеры из отечественной истории.
– Тор генерал, я понимаю, что это сложная задача. Но ее надо решить уже сейчас. И быстро. Чтобы объединить две половины Русины. Я бы за Пламенного замуж вышла – он под себя кого только не подмял! Так ведь женат, подлец!
Валежный рассмеялся.
Получилось как-то невесело, неприятно.
– Повешу я Пламенного! Творец видит, повешу! Если войдем в Звенигород… за все!
Яна не стала заострять внимание на этом вопросе. Хочешь?
Вешай! Хоть два раза! Хоть у себя на воротах приколоти, она и слова не скажет, и по вполне уважительной причине. Она к тому времени уже помрет…
– Ваше величество…
Яна хотела было рявкнуть, чтобы ее так не называли, но поняла, что Валежный не оговорился. Ему хотелось подчеркнуть серьезность вопроса.
– Да, тор генерал? – таким же официальным тоном отозвалась она.
– Мне докладывали, что тор Алексеев женат. Возможно, у вас есть кто-то… кандидат… – Валежный запнулся, вздохнул – и рубанул сплеча, – за кого вы сами хотите замуж выйти? Чтобы потом возражений не было?!
Яна пожала плечами.
– У меня много требований, тор генерал.
Валежный закатил глаза.
Ну, так он и знал, вечно эти бабы… сначала – кто угодно, лишь бы делу помогло, а потом… глаза не того цвета, нос не той формы, а фигура… начинается…