— Неужто ты плачешь, моя милая Катеринетта? Нет, нет! Я не могу этого вынести!
И он с жаром обнял ее за талию и осушил слезы поцелуем, а затем коснулся губ. В этот момент послышался голос тетушки, окликавшей племянницу. Пагано Дориа улыбнулся и без лишних слов вернулся к себе.
Катерина сама устроила их новую встречу наедине, а затем и еще два свидания. Конечно, всякий раз они оставались в людных местах: в парке, на берегу канала или у озера, и прятали лица под капюшонами, но Пагано все равно делал вид, будто сердится, и твердил, что должен тотчас отвести ее к тетушке, хотя, разумеется, не сделал ничего подобного. На второй раз он поцеловал Катерину и при встрече, и при расставании, а на третьем свидании преподнес подарок: маленькое колечко с карбункулом и тонкий шнурок, чтобы прятать украшение на шее, — иначе, если бы кузины заметили, то наверняка стали бы завидовать…
Кольцо прежде принадлежало его матери, которая, увы, недавно скончалась, но, конечно, была бы счастлива иметь такую дочь, как Катерина… Он предложил помочь повязать шнурок, но в ответ услышал отказ: она боялась, что он обнаружит, какая у нее на самом деле маленькая грудь…
В тот день с утра генуэзец занимался торговыми делами и сильно устал, так что влюбленные присели под деревьями в роще, недалеко от церкви святой Гудулы и оставались там почти до сумерек. Чтобы Катерина не замерзла, мессер Пагано накинул плащ ей на плечи и согревал руки в своих ладонях, а она тем временем не сводила с него глаз, любуясь позолоченными пуговицами на дублете. Ей захотелось погладить мех у него на вороте, и генуэзец дозволил ей это — лишь в обмен на такую же привилегию.
В его устах это звучало так чарующе… Одной рукой он обнял Катерину за талию, а другой нежно принялся поглаживать распущенные волосы, расправляя пряди на груди. Она сидела неподвижно, позволяя ему играть со светлыми локонами… Чуть погодя генуэзец прошептал:
— Катеринетта… Ты очаровательная женщина. Ведь ты же женщина, правда?
Потрясенная, она воззрилась на него.
— Ну, конечно!
Пагано серьезно посмотрел на нее. От волнения она улыбнулась, и внезапно выражение его лица изменилось, он со вздохом склонил голову и приник к ее ключицам.
— Я рад, очень рад, Катеринетта. Ведь Дориа… Ты понимаешь, что потомок рода Дориа не вправе выказывать свою любовь ребенку. Это опорочило бы честь нашего рода.
Только сейчас до нее дошел истинный смысл его слов, но она ни на миг над этим не задумалась, а лишь растерянно переспросила:
— Любовь?.. — Но больше ничего сказать не успела, ибо Пагано внезапно выпрямился, прикоснулся губами к ее устам и крепко прижал к себе.
Катерина чуть не задохнулась, но она уже знала, что происходит: точно так же мать целовалась с Николасом. Ей хотелось замереть в неподвижности, чтобы сполна насладиться этим новым ощущением, но неожиданно губы сами собой приоткрылись. Испугавшись, она отпрянула, и генуэзец тут же отпустил ее.
— Ну, конечно, еще слишком рано. Мы не должны делать этого сейчас. Позволь, я провожу тебя домой.
Испуганная и разочарованная, Катерина не нашла в себе сил даже заплакать.
— Я нечаянно, честное слово! Давай попробуем еще раз…
— Неужто ты думаешь, я этого не хочу? — воскликнул Пагано. — Но мне этого мало, принцесса! Однако еще неделя — и я уеду отсюда. А пока смогу вернуться, пройдет немало лет…
Внутри что-то болезненно сжалось.
— Ты скоро отплываешь?
Он кивнул.
— Сперва в Италию, а затем — кто знает? Думаю, меня ждут самые увлекательные приключения, но придется отправиться в путь в одиночестве…
— Возьми меня с собой, — предложила Катерина.
Его лицо не скрывало ни удивления, ни томительного желания. Но тут же он поспешил встряхнуться.
— Нет, нет, это невозможно. У нас нет времени ни для помолвки, ни для брачного контракта. Твоя тетушка не вправе решать такие вещи сама, а послать кого-то к твоей матери мы не успеем. Я не могу взять тебя с собой, моя красавица, хотя отдал бы за это все на свете! Мы даже не вправе больше видеться с тобой, иначе я рискую зайти слишком далеко: это сильнее меня… И тогда ты меня возненавидишь!
Мадонна Катерина де Шаретти нельи Дориа…
— Ты хочешь на мне жениться? — воскликнула Катерина. Ей пришлось опустить глаза, чтобы взглянуть на него, ибо Пагано, сняв с головы берет, упал перед ней на колени.