Николас, ухмыльнувшись Лоппе, уселся с ними рядом.
― Да, я на стороне Дориа. Чувствую, что после этого никто из нас уже не будет прежним.
― Так вот в чем заключается игра, ― заметил лекарь.
Годскалк хранил молчание.
― Игра называется цуканион, ― напомнил Николас. ― Кое-что ты видел при дворе, а теперь будет настоящее представление.
― С тобой в главной роли, ― предположил Тоби. ― Я надеюсь, они знают, что ты не умеешь ездить верхом?
― Ну, это Дориа меня выбрал, ― пояснил бывший подмастерье. ― А еще ― младшего сына Амируцеса, Василия, и очаровательного юнца наполовину генуэзских кровей по имени Алексий. Ах, да, я и забыл, ты ведь с ним знаком.
― Дориа тебя выбрал? ― переспросил Годскалк.
В изрядно отросшей за последние дни бородке мелькнула радостная улыбка.
― Ну, я не мог же играть за другую команду, там одни женщины. ― Улыбка сделалась еще шире. ― Девочки против мальчиков. Персам это казалось романтичным. Князь Хусрав и трое воинов против принцессы Ширин и ее придворных дам. Древняя легенда Команда Хусрава в зеленом, а Ширин со своими девочками ― в золотом. Кстати, золотая ткань наша та самая, которую мы купили и перепродали для Паренти. Они ее вконец испортят. Очень увлекательная игра, этот цуканион. Во время нее один император погиб, а второй уцелел только чудом. Так что на будущий год Паренти ждет новый заказ, ― вот счастливчик!
― Дориа будет Хусравом, ― предположил Годскалк. ― А кто же Ширин?
― Виоланта Наксосская, конечно, ― ответил Николас. ― А с ней принцесса Мария Готтилуси, мать Алексия, и деспойна Анна, дочь императора. Ну, и конечно же, Катерина.
― Так вот что ты задумал, да? ― воскликнул лекарь. ― Единственный способ вывести Дориа из игры и похитить Катерину?
― Точно так же, как он хочет вывести из игры меня, ― подтвердил Николас. ― Это был единственный способ выманить его из норы.
― Но вы же на одной стороне. ― Лишь сказав это, Тоби заметил, с какой жалостью смотрят на него все остальные, но все же упрямо добавил: ― Кроме того, Дориа ездит верхом едва ли не с рождения.
― И что это ему дало? ― парировал Николас. ― Кривые ноги и Виоланту Наксосскую. Тобиас, друг мой…
― Да, ― осторожно откликнулся лекарь.
― В этой игре запросто летят головы с плеч. Но при каждой команде находятся опытные врачеватели, чей долг ― перевязывать, штопать, отпиливать конечности, а также оказывать все прочие услуги. Так что ты нам не понадобишься. Понимаешь?
― Надень шляпу, ― попросил Тоби.
Головной убор оказался у Лоппе в руках, ― высоченное белое чудовище, украшенное журавлиными перьями. Николас надвинул шляпу на затылок, и Тоби пристально окинул его взглядом, наконец объявив:
― Ладно, согласен. Не думаю, что смогу заставить себя подойти ближе.
С широкой улыбкой Николас поспешил прочь.
Еще до окончания основных игр стало ясно, что цуканион ― едва ли не самое шумное представление на свете. Игроки, раздухарившись, ревели, ругались и рычали, пытаясь выбить соперника из седла и нанести точный удар. Грохотали копыта, звенела упряжь. На случай, если бы вдруг наступило затишье, по всей окружности стадиона стояли барабанщики и слуги с трещотками в руках. Барабаны задавали боевой ритм, от которого лошади прижимали уши, а зрители начинали в неистовстве вопить. Конец каждого раунда или целой игры знаменовался пронзительным визгом труб. Если добавить к этому непрерывный гул толпы, то шум получался прямо как на поле боя, ― чего, как видно, и добивались устроители. Так что Тоби был еще удивлен, когда к концу основных игрищ погибли всего две лошади, восемь были ранены и только у пары человек оказались переломаны руки и ноги.
На поле выбежали прислужники, прочесывая его граблями и спрыскивая водой пыль, пока та не потемнела и не улеглась. Заиграли органы и флейты, выбежали карлики, кидаясь друг в друга песком, а полуобнаженная сарацинка начала танцевать на огромном надутом пузыре, перекатываясь от одного края стадиона до другого, пока карлики били ее перьями. Конюхи за оградой подводили свежих пони, пажи уносили сломанные клюшки и бегом возвращались на свои места вокруг стадиона, держа наготове целые. Клюшки были изготовлены из гибкого бамбука с укрепленной на конце тяжелой головкой. На самом стадионе заново провели золотом линии на обоих концах, отмечая те места, куда нужно загнать мяч, чтобы завоевать очко. Сам мяч также был ярко-золотого цвета.
Женскую команду, выехавшую на поле первой, встретили почтительным молчанием, как и полагалось по обычаю. По дворцовой традиции женщины сидели в седле по-мужски, однако, на сей раз на них была также мужская одежда: короткие туники поверх персидских шаровар, и никакие вуали и покровы не окутывали гибкие фигурки.