― Ты меня недооцениваешь, ― парировал Годскалк. ― Сегодня первый день, когда я могу быть спокоен с момента нашего прибытия в Трапезунд. И пойми меня правильно, я знаю, что речь идет не о твоей душе. Конечно, мне было известно, что в трюмах Дориа привез оружие, и я очень сердился на тебя. В свою очередь и ты прочитал мне нотацию, ― во многом справедливую. Но стена между нами была создана тобою самим. Полагаю, ты держал язык за зубами, чтобы избавить нас от необходимости делать выбор. В особенности ― меня. Но ты весьма низкого мнения о воинствующей церкви.
Никогда прежде священник не видел, чтобы человек с такой покорностью воспринимал словесные оплеухи.
― Джон бы согласился с вами, ― промолвил наконец Николас. ― Вы мне поможете?
― А ты мне за это заплатишь? ― Годскалк улыбнулся. ― С этим ты еще не успел разобраться, не так ли? Что ж, за тобой будет должок, но сейчас самое важное ― это оружие.
Он пристально наблюдал за мальчиком; тот приходил в себя на удивление быстро.
― Да, по крайней мере, это начало, ― подтвердил бывший подмастерье. ― Оружие и доспехи, купленные у Луи Грутхусе. Они были на корабле Рибейрака, когда Саймон украл его у отца. Дориа ни словом не обмолвился об этом в Пизе и Генуе. Должно быть, надеялся продать их в Константинополе, но мы ему помешали. Затем он, скорее всего, рассчитывал по пути обменять их на… что-то еще. Но тут время сыграло против него. И он прибыл в Трапезунд, держа оружие про запас, чтобы при случае выторговать императорское благоволение. Почему-то он сохранил его на борту до той поры, пока парусник не подвергся аресту, а затем перевез на берег. Я знаю, где оно теперь.
С самого начала осады в городе чаще встречали шкипера Кракбена, чем Дориа, а Параскевас перестал приходить со своими донесениями.
― Откуда тебе это известно? ― осведомился Годскалк.
― Катерина сообщила до отъезда. Но не воспринимайте это слишком всерьез. Не думаю, что она и впрямь решила бросить мужа. Скорее, испытывает его, даже толком не подозревая о возможных последствиях. После ее отъезда он не раз пытался отделаться от меня.
От волнения Годскалк привстал на стуле.
― Конечно, он никогда не действовал сам, ― заверил его Николас. ― Кроме того, Лоппе ходит со мной повсюду. Ну, почти повсюду… О том, что Дориа привез оружие, знала еще Виоланта Наксосская, но она также никому не сказала, а сейчас и вовсе уехала.
― Куда?
Николас пожал плечами.
― В Грузию… Не знаю точно, у нее повсюду друзья. Рыбачья лодка может доставить человека куда угодно. Так что теперь решать эту проблему предстоит мне одному.
― Такой большой запас оружия, что это способно переломить весь ход войны? В твоем распоряжении… В этом проблема? ― уточнил капеллан.
Николас встал со стула и подошел к окну.
― Конечно, нет! О чем, по-вашему, мы вообще ведем речь? Эта груда железа может повлиять на ход войны на десять минут, на час, на день ― и все. Конечно, любая из сторон была бы рада заполучить его. Конечно, тот, кто его получит, будет нам благодарен. Смысл не в этом. Смысл в том, что оно до сих пор не нашло хозяина.
― Но ведь ты сам говорил, что Дориа наверняка хранит его, чтобы добиться каких-то уступок для себя? ― напомнил Годскалк, мысленно прося у Господа прощения за ту радость, что ощутил сейчас.
― А вы не считаете, что сейчас самое время просить о милостях? Кроме того, есть еще принцесса Виоланта, которая поклялась, что никому кроме меня об оружии не сказала. Я ей верю. Более того, я знаю, что она говорила правду. Но почему?
Годскалк также поднялся и встал у окна рядом с Николасом.
― Слушаю тебя.
― Потому что они не знают, кто будет править Трапезундом, ― проронил фламандец. ― Было три претендента: император, который владеет им ныне, оттоманский султан, и Узум-Хасан, нынешний союзник Трапезунда, но лишь из страха перед турками.
― Узум-Хасан никогда не стал бы править в Трапезунде, ― возразил священник. ― Установив свою власть, он мог бы обложить народ податями, потребовать уступок для мусульман… но кочевники не живут в городах. Он оставил бы власть своим родичам-грекам. В конце концов, ведь принцесса Виоланта… ― Он осекся.
― Принцесса Виоланта знала, что мне это известно, ― продолжил за него Николас. ― Мне позволили встретиться с матерью Хасан-бея, дабы во всем убедиться самому. Они очень изящно изложили свою позицию. Белой орде требовалась любая помощь из Синопа и из Грузии, и тогда христианам и торговле не будет причинено никакого ущерба. В особенности торговле. Флоренция могла бы вступить в союз с любым правителем, но при Узум-Хасане Венеция бы процветала, благодаря мужу его племянницы. С другой стороны… ― Он помолчал. ― С другой стороны, без помощи со стороны племена Белого Барана никогда не стали бы жертвовать собой. По крайней мере, не сейчас.