― Не знаю, ― отозвался Тоби. ― Смущает только массовое убийство, которое должно этой веротерпимости предшествовать.
― Ну, с Амируцесом все будет в порядке, ― сказал Николас. ― А когда прибудет султан?
― Сегодня вечером или завтра утром. Николас. Сара-хатун поэтому говорила о…
― Да, и поэтому тоже, ― подтвердил тот.
Лекарь покосился на своего приятеля.
― А зачем тебе так хочется видеть султана?
― Сам не знаю. Назовем это просто красивым жестом. А если он покажется нам на глаза, ― это еще один красивый жест, от которого не след отворачиваться. Кроме того, мир будет благословен еще одним днем твоего молчания. Кроме того, невзирая на все интриги Амируцеса, император все же не дурак. За ним сила великой Церкви, а рядом маленькие наследнички повторяют заученные уроки; а со стен взирают портреты предков… Асторре и собственные военачальники докажут ему, что город по-прежнему неприступен. Когда мы вернемся, то сможем точно объяснить ему, почему Махмуд так желает скорейшей сдачи.
― Но сперва нам нужно выдержать здесь еще целый день, ― обреченно проронил Тоби. Они уже спорили на эту тему раньше, и теперь он не ожидал ответа. Все доводы были известны заранее. Он слышал их много раз от Годскалка, и все же он намеренно затягивал молчание, а затем, наконец, объявил: ― У тебя будет болотная лихорадка. Если что мне в тебе и нравится, так это твоя болотная лихорадка.
Глава тридцать восьмая
Султан прибыл в лагерь под сенью ночной прохлады, без лишнего шума, зато со множеством факелов. Когда солнце поднялось над Трапезундом, то оказалось, что повсюду вокруг горят костры турецкой армии, а среди сосен на краю склона расположился шатер самого султана, величайшего императора, царя царей, победителя, завоевателя трофеев, триумфатора, непобедимого: волею Божию, Мехмета Счастливого.
― Он пьет, ― заявил Тоби. ― О, господи, если ты опять отпустишь эту шуточку насчет верблюдов…
― Не стоит недооценивать верблюдов, ― возразил Николас. ― Магомет был сыном верблюжьего погонщика. Все добрые арабы желают умереть верхом на верблюде и отправиться в могилу, завернутыми в верблюжьи шкуры. Затем будет рай, нескончаемый восторг чувств, ― и никаких неудовлетворенных покупателей. Мне нравится твой наряд.
Отороченная мехом накидка была прислана в дар от великого визиря Махмуда с посланием, призывающим лекаря Ильяса с его толмачом явиться к шатру султана за три часа до полудня.
― Если уж ты волнуешься, то представь, каково мне!
Они как раз готовились всунуть полупроваренный кусок печенки в специальный садок, который Тоби был вынужден запихивать себе в рот, чтобы прижать язык. На голове у него красовалась шапочка в форме дыни с небольшими, загнутыми кверху полями. Чувствовал он себя при этом полным болваном. Николас, напротив, с удовольствием красовался в лохматом парике.
― Я слышал, что он скачет между двух колонн лучников, из которых одни ― правши, а другие ― левши. Это чтобы они не поворачивались к нему спиной, когда стреляют по людям. Если бы я сейчас рухнул замертво, ты бы этого даже не заметил, да?
Николас подпоясался кушаком и уселся на землю, чтобы натянув сапоги. Покончив со вторым, он ответил:
― Обязательно заметил бы, ведь у тебя тогда вывалится язык.
Тоби оставалось лишь гадать, о чем его спутник думал все это время. Наверное, о многом. Ведь именно Николасу предстояло вынести на себе все тяготы предстоящей встречи.
Все надлежащие признаки власти подавляли окружение Царя Царей больше, нежели его собственная персона. Сперва ― огромный шатер алого шелка, разукрашенный черными и золотыми узорами, расшитый лентами и украшенный бахромой. Тяжелые стяги и плюмажи гвардейцев с круглыми щитами, топорами и ятаганами. Затем ― совершенное безмолвие внутри шатра, невзирая на то, что вокруг него стояла целая толпа.
Султан восседал в одиночестве посередине на круглых подушках с бахромой, медленно обмахиваясь веером из белых страусиных перьев.
Белоснежный тюрбан у него на голове был намотан не так, как полагалось по традиции, но способом, изобретенным самим Мехметом в подражание мудрецам древности. Украшал его огромный изумруд и павлинье перо. Сшитый в Бурсе кафтан был украшен целым лабиринтом стилизованных цветов: роз, тюльпанов, камелий и единственным украшением был ряд изящных пуговиц от горла до подола. Борода и усы султана были не слишком густыми, темно-каштанового цвета, глаза под подкрашенными бровями также оказались каштановыми, а нос напоминал клюв попугая. Попугай, который ест вишни, ― так говорили о нем, намекая на ярко-красные маленькие губы.