Восемнадцатого августа, как и было задумано, они подняли якорь. Сперва вышел в море парусник с турецкими флагами и моряками в тюрбанах, затем, под видом пленника, ― флорентийская галера без всяких знамен, но с двумя рядами гребцов, ― судя по виду, пленников, которые влекли ее вперед. На берегу их проводили почетным караулом, а на острове Ареса, греческого бога войны, монахи, столь долго хранившие их тайну, выстроились на берегу и махали вслед, пока корабли не скрылись из виду.
Это было то самое прощание, в котором отказал им Трапезунд. Там им пришлось пробираться между турецких кораблей и по-турецки выкрикивать все команды… Тогда никто не оборачивался взглянуть на берег, никто не пытался разглядеть белоснежные стены храма святого Евгения или обуглившийся остов фондако, или уничтоженную площадь Мейдана, или голые шесты перед дворцом, где больше не развевались никакие стяги.
Теперь же, хотя оба корабля хранили молчание, появилась возможность оглянуться и в последний раз полюбоваться Керасусом, городом вишен, и холмом с крепостью, и лесистыми холмами, что лежали позади, и далекими горами, затянутыми синей дымкой. Шел дождь, и разукрашенные церкви, белоснежные дома с плоскими крышами, сады и рощи поблескивали от воды и над ними клубился жаркий пар. Издалека вместо пронизывающих ароматов весенних цветов доносились густые запахи зрелых плодов. Дикий виноград уже плодоносил, и орешник тоже обещал богатый урожай. Наступала осень.
Скоро в обычный год босые ноги в танце принялись бы выдавливать виноград ради черного вина, а на берегу рассыпали бы орехи, и аисты взмыли бы в небо над Зиганой. В обычный год перед осенними штормами, закрывавшими мореходный сезон, состоялся бы большой праздник, а затем еще один, и землю оставили бы в покое до весны, которая вновь привела бы с собой корабли.
Однако на сей раз все было иначе. Ничто не прошло как обычно, и радовался лишь гарнизон в крепости на холме, у которого отныне появилось отличное оружие и доспехи. С моря Николас поприветствовал их выстрелом из пушек, и они дали залп в ответ. Затем крепость уменьшилась и расплылась в тумане, а затем и вовсе скрылось из виду.
Черное море казалось пустым. На такую удачу они даже и не надеялись. С первых дней оба корабля хранили молчание, и из «вороньего гнезда» впередсмотрящие пристально наблюдали за горизонтом в поисках турецких кораблей. Однако, видели они лишь рыбацкие суденышки: весь флот собрался у Трапезунда, а пленные корабли из других гаваней уже давно отослали на запад. Спустя восемь дней после выхода из Керасуса они в темноте миновали вражеский Синоп, и по огням обнаружили, что в бухте нет ни одного крупного судна. Здесь была самая узкая часть Черного моря. Теперь было проще отправиться в Каффу на север, нежели продолжать путь на запад, до самого Босфора, но никто даже не заговорил об этом. Битва закончилась, и выбор был сделан. Они плыли дальше.
Путешествие проходило не совсем так, как рассчитывал Юлиус. Николас постоянно был занят, или поговорить им мешали Лоппе, Годскалк или Тоби. Лишь спустя некоторое время стряпчий осознал, что они делают это намеренно: словно пытаются от чего-то защитить Николаса… Оставалось, правда, непонятным, его ли самого или, напротив, других людей от него.
Но почему? После трех месяцев скуки Юлиус почти не думал о лежащих впереди опасностях. Он чувствовал себя богачом и счастливцем, и его раздражало, что все прочие не разделяют его настроения.
Джон, как всегда, с безучастным видом занимался корабельными делами. Кракбен, к которому сперва относились с подозрением, оказался весьма сведущим мореходом, профессионалом, который исполнил один контракт и готов был заключить другой, без всяких задних мыслей и дурных намерений. Асторре, мрачный поначалу, теперь приободрился в надежде на скорое сражение. Происшедшее в Трапезунде стало для него личным оскорблением, как для всех наемников, когда наниматель их предает. Одному лишь Николасу удалось выбраться чистеньким из всей этой истории, да при том еще и разделаться с ублюдком Дориа…
Что касается судьбы генуэзца, то Юлиуса она очень интересовала. Тоби, впрочем, не слишком желал распространяться на эту тему.