― Он консул Генуи, ― заметил Николас. ― Я бы предпочел считать его легковесным, нежели подозревать, что за всем этим кроются тайные планы Генуи или торговцев из Брюгге.
― Или генуэзских торговцев в Брюгге? Но мне казалось, Ансельм Адорне твой друг…
Фламандец кивнул.
― Но он также дружен с семейством Дориа. Мне бы хотелось узнать о нем побольше…
― Каким образом? ― заинтересовался Годскалк.
Даже Тоби соизволил открыть один глаз.
― Спрошу у самого Пагано Дориа. Он ведь сейчас во Флоренции. Вы с ним знакомы. Я зайду к нему завтра.
Отец Годскалк, любивший изучать людей в самых разных ситуациях, с удовольствием отправился на следующее утро вместе со своим юным работодателем в гости к любвеобильному торговцу, с которым познакомился в Пизе. Когда они уходили, Юлиус еще спал. Тоби, разумеется, жаждал пойти вместе с ними, но Николас сумел его отговорить. То, с каким интересом лекарь относился к Николасу, порой неприятно поражало капеллана: это скорее походило на холодное научное любопытство энтомолога или хирурга…
По дороге через город Годскалк поведал все, что ему было известно о генуэзских Дориа, столь многочисленных, что два столетия назад они смогли выставить в бой две с половиной сотни родичей. Это семейство обладало огромными владениями и занималось банковским делом; из него вышли знатные мореплаватели, адмиралы и военачальники.
― Однако этот Дориа, ― продолжил свой рассказ священник, ― официально не подчиняется ни одной из их компаний. Он побывал в Леванте и на Сардинии, затевал множество дел, но не слишком преуспел. Однако сейчас, судя по всему, для него все складывается неплохо. У него богатая свита и роскошные наряды. Он любезен, обладает хорошими манерами и вполне мог бы быть принят в высшем обществе. Если парусник принадлежит ему, это означает, что у него весьма неплохие доходы или он пользуется доверием своего банкира.
― Так он авантюрист? ― поинтересовался Николас. Все то время, пока они говорили с Годскалком, взгляд бывшего подмастерья непрерывно находился в движении, задерживаясь то на одном лице, то на другом. Несколько раз прохожие кланялись ему в ответ, и дважды дети выкрикивали приветствия, ― похоже, за два дня фламандец успел перезнакомиться с уймой народа. Сейчас они шли по кварталу Орсанмикеле, мимо счетных домов торговцев шелком. Очень скоро они окажутся на виа Пор Санта Мария, где находились владения семейства Бьянки. Там, в просторных складах и подвалах, хранился липкий шелк-сырец, и торопливые гонцы разбегались во все стороны в дома прядильщиков, мяльщиков и красильщиков, каждый из которых делал свою работу, покуда ткань наконец не свертывали в рулоны, готовые к продаже, ― мягкие блестящие шелка и яркий бархат, так прославивший Флоренцию…
Очень скоро Николасу, Тоби и Юлиусу предстояло посетить их всех ― семейства Бьянки, Паренти, управляющих шелковыми предприятиями Медичи ― чтобы подписать договора на закупку шелка в Трапезунде и получить заказы не редкие красители и сырец. Пагано Дориа собирался на Восток после Рождества, скорее всего ― не раньше февраля, и Николас намеревался двинуться в путь в то же самое время. Оказавшись в Черном море, парусник будет полагаться на ветер, а галера ― на силу весел…
В обычных условиях ни о каком состязании речи не шло, ибо различные суда перевозили разные грузы, и все же отец Годскалк решил, что было бы любопытно выяснить, что именно Генуя посылает в Трапезунд…
По мнению священника, Пагано Дориа обладал лоском и утонченностью, которых никогда не сумел бы достичь ни один даже самый одаренный подмастерье. Разумеется, он не желал зла юноше, шагавшему сейчас рядом с ним, но, подобно лекарю, полагал, что со стороны хозяйки компании было весьма своевольным и непродуманным решением доверить Николасу все бразды правления. И поскольку капеллан не обладал отстраненностью Тобиаса Бевентини, то не мог скрыть своего неодобрения. Разумеется, его будут окружать более опытные советники, и это должно помочь Николасу, но все равно, юность и низкое происхождение могли стать серьезной помехой. А Пагано Дориа ― это не Юлиус, и скидок он делать не будет.
Наконец они достигли особняка Дориа, не слишком большого, но чрезвычайно элегантного. Во всем убранстве двора ощущалась женская рука, и священник ничуть не удивился, когда, поднявшись в гостиную, первым делом ощутил густой лимонный запах, слегка напоминавший церковные благовония. У запаха не было очевидного источника, ― аромат издавали и ковры, и тяжелая ткань с бахромой, покрывавшая стол, и источавшая тепло крытая жаровня. Этот запах словно говорил, что Пагано Дориа вовсе не являлся истинным владельцем дома, ― и хозяйка была неподалеку. Годскалк покосился на Николаса.