Это солнечное утро с таким прозрачным голубым небом, тихая, немного грустная роща с сияющими в мокром блеске осинами и березками произвели на Леню глубокое впечатление. Он во всей полноте ощутил прелесть молодой весны.
Его уже не мучили больше приступы голода. Глухая, ноющая боль в животе и легкое головокружение беспокоили мало, и он весь отдался своим новым ощущениям.
Он не заметил, как подошел к оврагу, и в изумлении остановился. В овраге чернела вода. Мальчик окинул взглядом тянувшуюся по ту сторону низину. Деревья и кустарники, застывшие в неподвижности, стояли в светло-голубой лазури и тоже с изумлением смотрелись в это удивительно огромное зеркало.
Где-то рядом громко и часто забарабанил дятел. Леня огляделся вокруг. Неподалеку от него в пышной темно-зеленой хвое стояла красавица сосна. По медно-красному гладкому стволу ее торопливо бежал вверх пестрый дятел с малиновой грудкой. Иногда он останавливался и, тряхнув головой, начинал гулко долбить кору своим длинным клювом.
Дятел глянул на Леню. Один миг он о чем-то раздумывал, потом взмахнул крыльями и полетел, пронзительно крича: кик, кик!..
Леня побрел по берегу оврага в сторону лугов. Деревья скоро кончились, и потянулся редкий кустарник. На невысоком бугорке торчал большой старый пень. Здесь когда-то шумел густой листвой богатырь-осокорь. На черном, гниющем пне, сплошь покрытом маленькими дырочками, сидел глупый серый лягушонок. Пригретый солнцем, он задремал и не видел, как Леня подошел к пеньку.
Мальчик наклонился, чтобы взять лягушонка в руки, но лягушонок проснулся и, страшно перепугавшись, прыгнул на землю, блеснув белым гладким брюшком, и тут же пропал в коричневой листве.
— Я вот тебя! — сказал Леня и улыбнулся.
Опять закружилась голова. Леня решил отдохнуть. Он сел на пенек и, опершись руками на палку, как это обычно делают старики, положил подбородок на руки.
Стало клонить ко сну, и уже сами собой опустились веки, как вдруг Леня почувствовал, что он медленно оседает вниз. Он открыл глаза. Пенек под ним сжимался, как губка. Под ногами валялись желтые гнилушки, а по ним бегали встревоженные муравьи.
«Да тут муравейник!» — подумал Леня и, отойдя в сторону, принялся стряхивать с ног рассерженных муравьев.
...Теперь Леня шел рядом с водой. Начинался весенний разлив. Волга выходила из своих берегов.
Внезапно недалеко от берега что-то заплескалось, и по сонной воде пошли круги: один, другой, третий... Совсем рядом над водой появилась черная кочка.
«Неужели такая большая лягушка?» — подумал Леня и присел за куст бузины, крепко сжимая в руке палку.
Осторожно раздвинув тонкие ветви и затаив дыхание, он стал наблюдать. Время шло, а кочка не двигалась с места, и у Лени, наконец, пропало терпение. Он уже хотел приподняться и запустить в черную кочку палкой, как вдруг она зашевелилась и медленно стала приближаться к берегу. «Щука!» — пронеслось в голове у Лени, и он еще крепче сжал в руке суковатую палку.
У берега показалась черная, словно головешка, продолговатая голова. Леня так волновался, что даже не помнил, как он выскочил из-за куста, и, размахнувшись изо всей силы, бросил палку.
Леню всего окатило искристыми брызгами, но он только сморгнул с ресниц холодные капельки и кинулся к щуке. Но ее словно и не было.
— Промахнулся, — прошептал Леня.
У мальчика защемило сердце, и земля поплыла из-под ног.
Опустившись на землю, он уронил на руки голову.
«Ну что же я наделал? — в отчаянии думал Леня. — Упустил такую рыбищу... ведь мы бы сразу все досыта наелись. Иван Савельевич и Андрей так бы обрадовались...»
Собрав последние силы, Леня встал. «Меня ждут», — подумал он. Превозмогая страшную усталость во всем теле и омерзительную тошноту, липким клубком подступавшую к горлу, он тронулся в обратный путь.
В ложбинку, через которую Леня проходил совсем недавно, уже пролилась вода. Длинной сверкающей полоской она протянулась к маячившей на бугре высокой, стройной липе.
Мальчик свернул влево. Он долго брел по светлым прогалинам и перелескам, обходя частые заросли кустарника, пока опять не подошел к воде. Она синела между красными прутиками вербовника, стеной преградившего ему дорогу.
Леня схватился рукой за куст. В ту же минуту он отшатнулся назад, напуганный раздавшимся совсем рядом не то выстрелом, не то шумом от чего-то тяжелого, брошенного в воду.
Над его головой, свистя крыльями, пролетели две кряквы с поджатыми желто-красными лапками.
Оправившись от испуга, Леня грудью налег на упругие прутья, раздвинул их в сторону и неожиданно увидел Набокова.