— Дай я заберусь! — напрашивается Борька.
— Сможешь ли? Ствол-то внизу без сучочка…
— Ты не смотри, что я толстый. Не на такие деревья карабкался…
— Так и быть — лезь! Только осторожнее…
Борька снимает ботинки и лезет на сосну. Кое-как добирается до веток, исчезает в игольчатой зелени на верхушке. Его совсем не видно. Но Стасику слышен негромкий Борькин голос:
— На сто километров вижу! Как в бинокль…
Голос усиливается, наполняется тревогой:
— Он там! Он там!.. К берёзе ползёт… Фуражка клетчатая, как и у того… Перебегает лужайку… Правее от нас…
— Спускайся немедленно и мчись к нашим в засаду! — приказывает Стасик. — Пусть оцепят диверсанта! А я пока буду следить за ним, чтобы не ускользнул. Слышишь?
— Слышу. Сейчас спущусь… Я быстро…
Стасик, не дожидаясь Борьки, убегает.
На землю зелёным дождём сыплются иголки, падает отломанная ветка. Сук на дереве с треском обламывается под Борькиной тяжестью. Он едва успевает обхватить ствол руками, но удержаться не может. Непреодолимая сила резко тянет его к земле. Он беспомощно дёргает ногами, стремительно скользит вниз.
Рухнув в траву, Борька пытается подняться. Правая нога подвёртывается. По всему телу идёт острая боль. Словно электрическим током ударяет.
«Как же быть? — соображает Борька. — Позвать Стасика? Но диверсант неподалёку и может услышать крик… Надо во что бы то ни стало добраться до своих и передать приказ командира!»
Ползти Борьке трудно. Нога болит нестерпимо. Он напрягает последние силы.
«Надо быстрее! Быстрее! — командует сам себе Борька. — Диверсант может скрыться. Стасику с ним не справиться…»
Борька морщится от боли, закусывает губу, чтобы не выдать себя стоном.
И тут из кустов выбегают сразу двое: Стёпка Батов со своим заместителем Родькой Пирожковым.
— Ёлки-палки, да тут вон кто ползает! — кричит Родька.
— Замолкни! — строго говорит ему Стёпка Батов. — Не видишь — у него с ногой что-то. Давай помогу…
— Потом, — отвергает Борька. — Сейчас не до этого. Мы диверсанта засекли. В той стороне, за берёзой. Стасик следит за ним, а наши в засаде сидят. Ничего не знают… Надо быстрее сообщить им, чтобы окружили…
Степан расспрашивает, где находится засада, и посылает туда своего заместителя.
— А ты разве не пойдёшь со мной? — удивляется Родька.
— Без меня управитесь!.. Тут человек в беде.
Борька со стоном просит Родьку:
— Скажи нашей санитарке Асеевой, пусть приходит сюда. Она меня сразу вылечит…
— Слушаюсь! — козыряет Родька.
Он быстро находит в кустах интернатских ребят и ведёт их к тому месту, где был замечен диверсант.
По дороге они встречают Стасика. Он притаился за пеньком. Мальчишки пристраиваются рядом в траве. Метрах в пятидесяти от них виден человек. Положив под берёзу букет ромашек, он торопливо что-то чертит в тетрадке.
— Эва какой художник! — презрительно фыркает Родька. — Цветочки рисует…
— Если бы цветочки, — отвечает Стасик. — Пора брать! Зайдёшь с тыла. А я покараулю здесь…
Родька с мальчишками незаметно подкрадываются к берёзе и наваливаются на диверсанта. И Стасик тут как тут. Незнакомцу связывают руки, обыскивают карманы. Оружия не находят. Но в букете ромашек спрятаны револьверные патроны, а в тетрадке, которую он швырнул в крапиву, кроме изображений Лысой горы, просеки, избушки лесника, нарисованы ещё и танки разных систем.
— Убедился теперь, какие цветочки его привлекают? — спрашивает Стасик у Родьки.
— Я бы диверсантов на месте расстреливал! — сжимает кулаки Родька.
Незнакомец испуганно косится на него и умоляет:
— Отпустите меня, ребятки. Отблагодарю.
— Чего захотел! — ухмыляется Родька. — Не на таких нарвался, ёлки-палки! Понимать надо…
Задержанного ребята выводят из леса. На горе уже ждёт их Тим Савельев. Человек, которого поймали на просеке, тоже здесь.
— Докладывай, Станислав Комов, о выполнении задания!
Стасик докладывает:
— Оба диверсанта пойманы и обезврежены. В ходе операции получил ранение в ногу наш боец — кашевар Борис Титов…
— Знаю, знаю, — говорит Тим. — Вон он, ваш раненый. Тома Асеева поставила его на обе ноги. Даже хромать перестал. Чудо медицины, да и только!
Стасик оборачивается. Сияющий Борька стоит между Стёпкой Батовым и Томой Асеевой. Она поправляет сумку на боку и, строго поглядывая на Борьку, говорит ему докторским голосом:
— Раненый, прошу вас не волноваться особенно. Соблюдайте покой. Не допускайте резких движений правой ногой…
От её наставлений лицо у Борьки становится ещё круглее, улыбка расплывается до ушей. Как же ему не волноваться, когда Тома рядом…
Савельев просит развязать пленным руки.
— Познакомьтесь, ребята, с моими товарищами. — Он подводит к ним мужчину, пойманного на просеке. — Заряжающий Кирилл Свиридов… А другой, которого вы только что привели, — механик-водитель Иван Кудрин. Это про нас поётся в песне: «Три танкиста, три весёлых друга — экипаж машины боевой!» Мы все трое из одного экипажа! Прошу любить и жаловать!
— Ну как же, дождёшься от них любви! — смеётся Кирилл. — Чуть было палками меня не измочалили.
— А граната? Он же вот с этой гранатой на нас шёл! — показывает Стасик Тиму лимонку. — И парашют, рацию в погребе прятал…
— Граната эта, юный друг, только формой и весом как настоящая, — объясняет Кирилл. — Но взорваться она не может. Тренировочная. И парашют вам бы следовало изучить повнимательнее.
Он рваный и без лямок. На таком и с забора не спрыгнешь…
Тим изучает карты, полученные от командующих двух юнармейских отрядов.
— Порядочек! Карты эти я возвращу генералу. Они ещё сослужат нам боевую службу. В этом вы сами скоро убедитесь. Может быть, даже завтра.
Глава VIII
Путешествие в стальной крепости
Сегодня у танкистов особенный день — ожидается тактическое учение. Будет проведён учебный бой между «восточными» и «западными». Экипаж Тима Савельева выступает на стороне «восточных». Генерал, выполняя обещание, данное интернатским ребятам, пригласил юных разведчиков в то самое воинское подразделение, где служит Тим, — пусть пионеры «поболеют» за своего шефа! Отряд Степана Батова генерал тоже не оставил в обиде — позвал и его. Но находиться он будет на «западном» участке. Там расположилось танковое подразделение Стёпиного отца — старшего лейтенанта Батова. Позвали, конечно, далеко не всех (попробуй пригласи всю школьную армию, танкистам и развернуться будет негде), а лишь наиболее отличившихся юнармейцев.
Интернатовцы отправились на полигон во главе с директором Владимиром Семёновичем и старшей вожатой Любовью Павловной. Тим, когда вёл танк по полю, увидел их на дороге. Ребята шагали со знаменем и пели песню. Тим притормозил танк, распахнул люк и помахал пионерам перчаткой. Те сразу узнали его. Загалдели, запрыгали, бросились к танку. Владимир Семёнович и Любовь Павловна не знали, как и остановить ребят. Но тут танк стремительно рванулся вперёд, и далее Колька Мерлин, самый ловкий бегун, не смог догнать его.
Тим боялся опоздать к месту назначения. Генерал распорядился: ровно в 12 часов экипажу Савельева быть в берёзовой роще, на развилке двух дорог. Прибыли раньше времени. Свою машину оставили на лужайке под старой берёзой, а сами пристроились в сторожке. И вот теперь сидят и ждут гостя, которого по приказу генерала надо доставить на полигон.
…Курят, переговариваются, а Тим Савельев то и дело посматривает на часы. До 12 остаётся совсем немного…
На танкистах новенькие комбинезоны, чёрные ребристые шлемы на головах. Степенный и медлительный Иван Кудрин курит не спеша, одной сигареты ему хватает надолго. Зато возле расторопного Кирилла Свиридова уже целая дюжина окурков. Некурящему Тиму непонятна страсть Кирилла к табаку — чего хорошего? Только голову дурманит. Сколько раз советовал другу бросить курить. Но где там! «Меня мама в детстве соской потчевала, — отшучивался тот. — Присосался — не оторвёшь!» Весельчак и насмешник, Кирилл на вечерах солдатской самодеятельности обычно выступает в роли конферансье. У зрителей слёзы на глазах от хохота. Своего закадычного дружка он однажды на сцене медвежонком представил. Похоже получилось. И с той поры прилипло к Ивану Кудрину прозвище «медвежонок». А винить в этом надо не столько Кирилла, сколько самого Ивана. Он и действительно ходит по-медвежьи, вразвалочку, несколько неуклюж в движениях.