Глаша — её группа экзаменовалась позднее — застала Алёну сидящей на кровати в мрачных размышлениях.
— Объясни, пожалуйста, этот загадочный ребус! — садясь рядом с Алёной, возбужденно заговорила она. — Что они сегодня от нас хотели? Что они смотрели?
Алёна пожала плечами.
— А ты чего кислая? — вдруг накинулась на неё Глаша. — Телосложением — богиня, пела, говорят, — блеск. Рулю нос утёрла, и он сказал, что ставит тебе шестёрку!
Алёна оживилась немного, но Зина Патокина так и стояла у неё перед глазами.
— Многие лучше меня.
Вечером Галина Ивановна последний раз перед конкурсом просматривала отрывки. Когда Алёна с Эдиком в назначенное время тихонько вошли в аудиторию, Зина с Валерием стояли обнявшись, и Зина говорила драматическим тоном: «Иди. Будь бодр и весел. Ты видишь, я улыбаюсь тебе». Затем Валерий пошёл в кулису, а она старательно смотрела ему вслед, подняв руку.
— Значит, тот кусок выбрасываем — и так длинный отрывок, и попроще, Зина, попроще! — сказала Галина Ивановна. — Завтра сами поработаете.
Какой грубой, ничтожной показалась Алёне её роль по сравнению с той, что досталась Зине! Там благородные, сильные чувства, страдание, настоящая любовь. И отрывок большой. А у неё… один листок, и что за глупые слова!
Алёна с отвращением начала репетировать и думала совершенно не о том, что делала, — Зина так и стояла у неё перед глазами. То белые руки мелькали в зелёных атласных волнах, то представлялась она со вздетой рукой, такая изящная, нарядная…
— Подождите! Что с вами сегодня? — с недоумением и огорчением спросила Галина Ивановна. — Устали, что ли?.. Вы, Лена, какую-то мелодраму играете. И всё сама с собой, без партнёра. Ведь Лариса не от горя, а от скуки Елесю заманивает. Давайте сначала.
Они повторяли ещё и ещё, но Алёна чувствовала, что каждое её движение неловко, слова бессмысленны. И чем больше пыталась помочь ей Галина Ивановна, тем яснее было, что дело плохо.
— Я не могу, — наконец проговорила Алёна сдавленным голосом. — Это не моя роль.
— Что за глупости! — рассердилась Галина Ивановна. — Кто сейчас может определить, какая роль ваша и какая не ваша? Отлично у вас шел отрывок, и вдруг выдумали. Глупость какая!
Неожиданный гнев Галины Ивановны заставил Алёну собраться. Снова начав отрывок, она следила за своей походкой и, поворачиваясь, добивалась, чтоб юбка поднялась колоколом, при этом не забывала поглядывать на Эдика, видит ли он, как интересно она поворачивается. И мысли о Зине как-то сами собой выскочили из головы. Галина Ивановна посмотрела отрывок до конца и, довольная, сказала:
— Ну вот! А ещё сомневаетесь, ваша ли это роль! — Вдруг она расхохоталась. — Все вы хотите героинь играть со страданиями — знаю. Ну, успокойтесь, всё будет отлично, помните только: от скуки она заманивает своего вздыхателя, а не от горя. И старайтесь как можно ловчее показать себя перед ним. Завтра ещё поработайте, закрепите.
Когда Галина Ивановна ушла, повеселевшая Алёна спросила Эдика, в какое время и где они будут завтра репетировать. Он отвел глаза в сторону:
— Не могу я завтра.
— Как? — воскликнула она, ошеломлённая. — Как это «не можешь»?
— Вот так и не могу, — упрямо повторил Эдик. — Да и надо отдохнуть перед конкурсом. Но главное, я вообще не могу. — Он быстро пошёл, будто Алёна гналась за ним, в дверях остановился, торопливо сказал: — И чего ещё репетировать? Всё сделано. А у тебя сегодня случайно не получилось.
Алёна так и осталась стоять посреди аудитории. Случайно не получилось? А если так же случайно не получится на конкурсе? Весь следующий день — канун конкурса — Алёна изнывала в одиночестве, бездействии и мрачных предчувствиях. День был воскресный, институт закрыт, и репетировать отправились кто куда, благо погода выдалась ясная.
Глаша с утра ушла вместе с Женей Лопатиным к третьему своему партнёру, Олегу Амосову.
Алёна как неприкаянная слонялась по пустому общежитию, кляня Эдика и себя за то, что связалась с ним, пробовала повторять роль, и «Тройку», и стихи, но ничего не получалось. Пошла побродить по улицам, потом села в какой-то автобус, взяла билет до конца и вышла у кладбища.
Пройдя несколько шагов среди крестов и памятников по прохладной сыроватой тропинке, она круто повернула назад: на душе и без того…
На обратном пути в автобусе рядом с ней сел молодой человек. Через несколько остановок осторожно спросил:
— Вы не здешняя?
— Это вас не касается! — вспыхнув, зло ответила она и сошла на первой же остановке.
Самая естественная мысль, что молодой человек не нашёл более интересного повода для начала разговора, не пришла Алёне в голову. Нет, она решила, что весь её вид — простое, нефасонистое платьишко, грубые танкетки, а главное — никакая прическа обличают в ней периферийную жительницу.