«Не товар» было выражение Гартинского.
Алёна совершенно не понимала Лилиного увлечения, но до сегодняшнего дня оно не вызывало у неё никаких опасений. Сейчас, вспоминая Лилино счастливое лицо в минувшую ночь, обстановку вечеринки и хищное выражение больших выпуклых светло-карих глаз Гартинского, Алёна всё сильнее ощущала тревогу. Лежать вот так, в бездействии, она больше не могла и, едва Глаша с Агнией ушли, решила вставать. Сначала прогуляться, чтобы голову проветрило, а потом к Лиле — заниматься.
Алёна потянулась за халатиком, лежавшим на стуле. Встрёпанная рыжая голова показалась из-за спинки Клариной кровати.
— Что? Муть на душе и общий кризис?
Алёна, не отвечая, встала, завязала кушак халата — перед глазами всё колыхалось.
— Ты нос-то не дери! — снисходительно заговорила Клара. — Думаешь, не понимаю! Советую пососать лимончик. Сразу — полное прояснение. — Она открыла тумбочку. — У меня завалялся лимончик.
— Отстань! — Больше всего Алёну злил панибратски-интимный Кларин тон. — Отстань!
Клара добродушно засмеялась.
— Была бы честь предложена! — И она запела, как всегда фальшивя: — «Воля слаба моя, это судьба моя…»
Преодолевая головокружение, слабость, даже лёгкий озноб, Алёна пошла умываться.
— Ты заболела, что ли? — спросила её в коридоре третьекурсница Марина Журавлёва, с которой дружил Миша Березов.
— Нет, ничего.
В умывальной, взглянув на себя в зеркало, Алёна ужаснулась: лицо с голубым отливом, как пересиненное бельё, а под глазами чёрные провалы. На руке, у запястья и повыше локтя, темнели два громадных синяка — метки Леонтия. Какое счастье, что сильная! Хорошо, что в передней горел свет…
Уже собираясь уходить из дому, она решила взять хоть какие-нибудь материалы по литературе, повторить с Лилей что успеет. Перебирая книги и тетради на общей этажерке, Алёна увидела на обложке одной из тетрадок рукой Агнии написанный вопрос: «Что сказала Агеша?» Это было ласковое прозвище Анны Григорьевны, и между собой студенты очень часто называли её так. Пониже, под вопросом Агнии (Алёна узнала почерк Глаши), стояло: «Сказала, что Ленка её не волнует, пусть даже набьет себе шишки. Всё внимание надо бросить на Лилю».
Алёну обожгла обида на Соколову — всегда всё внимание — Нагорной, а она, Строганова, будто и не существует. А главное: «Пусть набьет шишки». Какие шишки? О чем это речь? Когда это написано? Может, в начале года, когда Алёна, прослушав первый акт «Трех сестер», заявила, что ей не нравится роль Маши? Ну ладно! Сразу не поняла, ошиблась, но ведь работала же много и по-настоящему… Соколовой её этюды нравились. Правда, в беседе после зачета она сказала, глядя на Алёну с усмешкой: «Все как будто и правильно… Только не надо навязываться зрителю, демонстрировать себя. Даже если вы и очаровательны. Работа на четвёрочку, не выше». Алёна оторопела. А Соколова потом ещё ругала её за голос, за плохое дыхание…
Алёна обиделась и даже возмутилась: опять «педагогические штучки» — ведь и Лильке Соколова наговорила кислых слов. Ей, наверное, стало известно, как они с Лилей дважды опаздывали на самостоятельные репетиции и лекции пропускали, а Наталия Николаевна уже, конечно, нажаловалась насчет сценической речи. Однако то, что Соколова сказала не ей самой, а Глаше, это уже не воспитательный ход. Значит, это подлинное отношение. За что? Может, Глаша доложила Соколовой, что Строганова с Нагорной оторвались от курса? Так ведь не они же одни! Когда выяснилось, что особых перспектив для будущего собственного театра нет, большинство как-то остыло.
Может быть, это касается экзаменов? Ну и что же? Никаких «шишек» Алёна себе не набьет! Два экзамена, хотя и без блеска, она сдала. Последний — русскую литературу — любит ещё со школьных лет и лекции Виталия Николаевича Введенского отлично помнит. А повышенная стипендия ей не нужна, «ёлки-палки», слава богу, — заработок приличный!
Эх, только бы Лилька не провалила литературу! И хорошо бы Анны Григорьевны не было на экзамене! Почему-то другие руководители курсов не ходят на теоретические предметы, а она ни одного не пропустит. Нет, почему же все-таки Петровой предписано «обратить всё внимание на Лилю», когда Алёна дружит с ней и два экзамена Лилька пусть на тройки, но сдала. Алёне не доверяют? И снова, вспомнив о минувшей ночи, о том, что, спасаясь от мерзавца Леонтия, она забыла о Лиле, Алёна ощутила прилив острой тревоги и по странной логике чувств ещё горше обиделась на Соколову и разозлилась на Глашу.
На улице было морозно. Солнце пряталось за мелкими облаками, рябью покрывавшими небо. От того, что она взглянула вверх, отчаянно закружилась голова. Алёна оперлась рукой о стену и, немного оправившись от головокружения, медленно пошла, не думая, куда и зачем. Втягивая холодный, чуть пахнущий гарью воздух, она старалась дышать глубже, хотя от этого сильнее кружилась голова. На душе было муторно. А ведь только вчера, когда шли с Джеком на эту вечеринку, у неё было такое праздничное настроение!