— В нашем доме позволить себе такое! — Она всплескивала холеными руками, прижимала их к груди. — Мы-то считали её девочкой, верили в чистоту! И почему было не посвятить меня? Обошлось бы всё без скандала! А теперь уж по всей лестнице пресс-конференции! Слава богу, Николая Ивановича нет дома. И разве её родители поверят, что мы не знали?
Ремира Петровна вдруг заторопилась, обрадовалась, что Алёна остается.
— Все выясните. И о передачах — что нужно? И позвоните, милая!
Ещё два часа просидела Алёна между вешалкой и справочным. Во рту стало сухо и горько, спину ломило, в груди, казалось, все вынуто — пустота.
Она дождалась Лилиного врача, терпеливо выслушала нотацию и тогда узнала, что «самочувствие больной удовлетворительное, температура — тридцать пять и пять. Заражение, надо полагать, не наступит, необходимые меры приняты».
В институт Алёна попала в обеденный перерыв, отыскала в столовой Глашу, и, по счастью, ничего рассказывать ей не пришлось: обеспокоенная долгим отсутствием Алёны, она сама позвонила Шараповым и уже знала все.
— Уж раз случилось, — грустно и сердито сказала вдруг Глаша, — родила бы. Вместе бы вынянчили.
Алёна до того ненавидела Гартинского, что ей даже в голову не приходила эта мысль. Да и какая из Лильки мать?.. Да ещё как отнеслись бы к этому её родители?..
— Полюбила бы ребенка и совсем другая стала бы, — тихо сказала Агния.
На миг Алёне вспомнился осиротевший Лёшка, беспомощный, доверчивый, тёплый. «Маленьких детей легко любить», — сказала когда-то Лилька.
У входа в институт Алёна столкнулась с Джеком.
— Ну и вид: зеленый в желтую крапушку! — Он было обнял её за плечи, но она увернулась, и Джек покровительственно сказал ей вслед: — Держись, Прекрасная Елена! Всё проходит, а талант остаётся!
Только тут Алёна вспомнила, что вечером надо отчитываться. Она не ощутила ни малейшего беспокойства — что теперь может быть страшным для неё?
Алёна вернулась из больницы только в половине седьмого: с передачей отправила Лиле записку и ждала ответа, потом добивалась разговора с дежурным врачом и опять ждала. Собрание начиналось в семь, но идти в общежитие не хотелось — устала, и она спустилась в пустую столовку. Запивая булку остывшим, чаем, Алёна глубоко задумалась, пригревшись у батареи. Какими пустыми, крикливыми казались теперь язвительные монологи, придуманные для самоотчета. Право на ошибки! А если за них расплачивается другой? Ох, только бы хватило сил!
В аудитории горел полный свет.
Алёна едва прикрыла за собой дверь — Агния оказалась уже возле неё, крепко взяла за локти и, точно стараясь заслонить от всех, шепотом спросила:
— Ну как? Что Лиля?
Сухая горечь связала рот, язык её не слушался.
И тотчас же Алёна услышала мягкий и спокойный, будто ничего не произошло, голос Анны Григорьевны:
— Давайте-ка сегодня отступим от обычного порядка. Сядем поближе и поговорим по душам. И свет лишний потушите.
Глава одиннадцатая. «Будет препятствий много»
— Стоп! Исполняется гимн мастерской! — провозгласил Сережа — председатель оргтройки по проведению вечера. — Затем дается четверть часа свободы (для пищеварения), после чего продолжение программы.
Сережа взмахнул руками, и все запели гимн мастерской, сочиненный к этому дню Лопатиным, Огневым и Хорьковым.
Прозвучал последний припев:
Прогремели отодвигаемые стулья, и все неторопливо разбрелись по квартире Зинииых родителей. Всю новенькую рижскую мебель ребята вдвинули в спальню родителей, и гостям вполне хватило места в Зининой комнате и просторной столовой с разрисованными тарелочками и добротными натюрмортами на стенах.
В этот вечер отмечались сразу четыре знаменательные даты: Первое мая и День Победы, пятидесятилетие Анны Григорьевны и свадьба Миши Березова с третьекурсницей Мариной Журавлёвой. Правда, Первое мая и пятидесятилетие уже прошли, а День Победы только наступал, зато свадьба была именно сегодня — в субботу. А когда же и праздновать, как не в канун выходного?
За ужином Алёна сидела рядом с Валерием. Зина — хозяйка квартиры и член оргтройки — не могла держать его при себе, и он не без удовольствия пользовался своей «безнадзорностью». Поднявшись из-за стола, Алёна посмотрела на Лилю, взгляды их встретились, и, как обычно, они сразу поняли друг друга — обнялись и подошли к маленькому дивану в углу комнаты. Но в эту минуту из-за Лили словно вынырнул Валерий и занял середину диванчика.