— Клемент убил это чудовище! Дерзкий идиот! — пророкотал Гай и остановился, чтобы перевести дыхание.
Веспасиан покачал головой.
— Нет, храбрый идиот, дядя, — возразил он. — Думаю, это было неизбежно, после того что Калигула сделал с его сестрой. Хотя мне казалось, что спустя два года его чувство самосохранения вернулось к нему. Хвала богам, что Сабина нет в Риме, иначе он наверняка присоединился бы к заговорщикам. Я слышал, что они собирались сделать это вместе. Я слышал, как они обещали это друг другу. В этом случае я как брат был бы вынужден оказать им помощь. Теперь же Клемент, можно сказать, мертвец.
— Боюсь, что ты прав, мой мальчик, даже Клавдий не настолько глуп, чтобы оставить его в живых. Его забрали в лагерь преторианцев.
— Да, я видел. Значит, после безумца мы получим идиота. Сколько это ещё будет продолжаться, дядя?
— Пока не истощится кровь Цезарей, и я боюсь, что в уродливом теле Клавдия её ещё пока более чем достаточно.
— Этот глупец умолял сохранить ему жизнь. Он даже не понял, что его охраняют, пока Сенат не провозгласит его императором.
— Что произойдёт очень скоро. Счисти эти капли рвоты с туники, мой мальчик. Консулы созвали заседание Сената. Оно состоится через час в храме Юпитера на Капитолийском холме.
Подъём по Гемониевой лестнице к вершине Капитолийского холма был медленным и трудным. Сенаторы не единственные откликнулись на призыв консулов. Кроме них наверх поднимались рабы, таща на себе в храм Юпитера тяжёлые металлические сундуки с казной. На тот момент это было самое надёжное для её хранения место.
У подножия лестницы, на Форуме перед храмом Конкордии, застыли все три городские когорты, получившие от префекта Косса Корнелия Лентула приказ охранять казну от возможных попыток посягательства на неё со стороны преторианской гвардии. Напротив Форума, на Палатинском холме, высился опустевший временный театр, усеянный мёртвыми телами.
Наконец, в огромном, тускло освещённом зале собрались более четырёхсот сенаторов. Сюда же продолжали вносить сундуки с казной. Консулы между тем решили на всякий случай принести в жертву Юпитеру барана.
— Что-то мне всё это не нравится, — шепнул он Веспасиану, пока старший консул Квинт Помпоний Секунд вместе со своим младшим коллегой Гнеем Сентием Сатурнином рассматривал внутренности жертвенного животного. — Если сюда принесли казну, это значит одно: они задумали бросить вызов гвардии.
— Тогда нам лучше поскорее уйти отсюда, дядя. Клавдий точно станет императором.
— Вовсе не обязательно, мой мальчик. Давай сначала послушаем, что нам сейчас скажут. Не хотелось бы принимать опрометчивых решений, а потом сожалеть о них.
Оставшись довольным осмотром, Помпоний Секунд объявил день удачным для дел Сената и взял слово. Лицо его было опухшим и все в синяках, которыми пару часов назад наградил его Калигула.
— Призванные Отцы и поборники свободы! Сегодняшний день изменил наш мир. Сегодня тот, кого мы так ненавидели и боялись, наконец низложен.
Чтобы подчеркнуть свои слова, он кивнул на статую Калигулы, установленную рядом со статуей самого почитаемого в Риме божества — восседающего на троне Юпитера. В следующий миг группа рабов толкнула её сзади. Скульптурный образ покойного императора рухнул на мраморный пол, где разбился на множество обломков. По залу прокатился одобрительный гул голосов. Веспасиану внезапно вспомнился добродушный, энергичный юноша, и он пожалел о потере друга. Впрочем, он тотчас напомнил себе, в какое чудовище тот превратился, и поспешил присоединиться к хору ликующих возгласов.
— Сегодня настал день, — продолжил Помпоний Секунд, пытаясь перекричать голоса, — когда все мы, кто бесстрашно противостоял тираническому правлению Калигулы, можем снова назвать себя свободными людьми.
— Я бы не назвал лобызание императорских сандалий бесстрашным противостоянием, — язвительно пробормотал Гай, когда сенаторы разразились очередным приступом ликования.
Судя по многим лицам, дядя не единственный придерживался такого мнения.
Старший консул между тем продолжил свою речь, не замечая в ликовании доли иронии.
— Преторианская гвардия решила навязать нам нового императора — дядю Калигулы Клавдия. Призванные отцы, я говорю — «нет»! Клавдий не только заика, который пускает слюну и спотыкается, пороча достоинство власти. Он не знаком легионам и не любим ими. Мы не можем позволить преторианской гвардии навязать нам такого императора. Если легионы на Рене и Данувии назовут своих, решительных и воинственных, кандидатов, мы столкнёмся с угрозой очередной гражданской войны. Как свободные люди, мы должны избрать одного из нас новым императором, чтобы он правил Римом вместе с верным ему Сенатом. Этот человек должен быть приемлем для всех — для сенаторов, легионов и преторианской гвардии. Им должен...