Очнувшись от раздумий, юноша заметил, что далеко опередил своих, и решил подождать здесь, среди гробниц. Он слез с коня, привязал его к небольшому деревцу, сел, завернувшись в плащ, и стал лениво наблюдать за проезжающими. Через некоторое время рядом с ним с дороги съехал фургон, извергнувший из своих недр целое семейство в сопровождении домашних рабов. Последние проворно поставили перед небольшим, недавно построенным склепом стол и стулья. Глава семейства совершил возлияние и произнес молитву, после чего домочадцы уселись за пикник, предлагая обитателю гробницы разделить с ними праздник, поставив для него еду и питье. Веспасиан наблюдал за курьезной трапезой умершего родича и семьи, которая относилась к покойнику как к живому, не обращая ни малейшего внимания на оживленную дорогу, шумящую в нескольких футах от них. Похоже, даже смерть не в силах умалить почет, оказываемый гражданину, вся судьба которого была посвящена служению своему роду и Риму.
Спектакль подошел к концу, когда Веспасиан услышал голос брата.
– Ты о чем думал, маленькое дерьмо, рассевшись тут на обочине как ни в чем не бывало? – проревел тот. – Решил потягаться с местными головорезами и поселиться среди гробниц? – Сабин спрыгнул с коня и пнул брата в бедро. – Да мать с ума чуть не сошла из-за твоего побега!
Подоспел Тит.
– Что, во имя Гадеса, на тебя нашло, Веспасиан? Ты хоть представляешь, как опасно путешествовать по этим дорогам в одиночку, пусть даже они и такие оживленные? Кто из путников остановится и придет на помощь парню, попавшему в беду? Только круглый дурак, да и тот подумает. Никто в здравом уме не станет рисковать жизнью ради чужака, даже если заметит, как тебя убивают за каким-нибудь из надгробий!
– Извини, отец, – сказал Веспасиан, потирая ногу и поднимаясь. – Я понятия не имел… Сабин только что сказал.
– Садись на лошадь и проси прощения у матери! – рявкнул Тит.
Юноша сделал как велено, но не перестал думать о том покойнике в гробнице. Будет ли он, Веспасиан, удостоен когда-либо такой чести?
По мере приближения к перекрестку с Номентанской дорогой, находящемуся в полумиле от Коллинских ворот, через которые им предстояло попасть в город, движение становилось все более плотным. Гробницы, продолжавшие тянуться по обеим сторонам, превратились, по сути, в трущобы, населенные городским отребьем, не имеющим возможности найти себе приют в самой столице. Смрад от их вонючих жилищ, сколоченных из обрезков досок и обтянутых кусками мешковины, только усугублял вонь от готовящегося на кострах варева, поэтому каждый глоток воздуха превращался в неизбежную пытку.
До городских стен оставалось всего несколько сот шагов. Масштаб укреплений поражал – неприступная кирпичная гора вздымалась к самому небу. К северу от города, в паре миль правее от них, Веспасиан видел изящные, шестидесятифутовой высоты арки недавно построенного акведука Аква Вирго. Здесь, на Марсовых полях, заканчивалось двадцатитрехмильное путешествие, которое проделывала чистейшая вода из источника, указанного, как гласила легенда, страдающим от жажды после жестокой битвы римским воинам, некоей юной девой.
Шум толпы вкупе с грохотом обитых железом колес бесчисленных тележек и фургонов, влекомых ревущими животными, достиг крещендо в том месте, где две дороги в буквальном смысле сталкивались друг с другом. Веспасиан озирал этот невообразимый хаос – люди, повозки и упряжки сновали во всех направлениях, выворачивая на дорогу. Никто не хотел уступать, потому как это означало не только задержку, но и жестокий толчок от напирающего сзади транспорта.