Подойдя к дому, Басса увидела странную картину: к колонне портика был привязан привратник; он был обнажён до пояса, а какой-то незнакомый человек бил его хлыстом по спине. В нескольких шагах от них неподвижно сидели на лошадях всадники. Среди них была женщина, и, очевидно, они ей подчинялись: слушая вопли несчастной жертвы, она спокойно следила за расправой и хладнокровно вслух отсчитывала удары.
Разгневанная такой жестокостью, Басса, бросив наземь свои корзинки, подбежала к незнакомке и повелительно крикнула:
– Немедленно прекратите! Кто вы такие, что осмеливаетесь вмешиваться в дела чужого дома? За что вы истязаете этого несчастного?
Презрительно окинув взглядом старую служанку, Деллия (а это была она) процедила сквозь зубы:
– Этот болван провинился. Я потребовала, чтобы он позвал свою госпожу, а он имел дерзость отказаться и в оскорбительных выражениях велел нам покинуть дом.
– Но нашей госпожи и вправду здесь нет. Разве это повод набрасываться на слабых и беззащитных? Так поступают только трусы и подлецы!
Обвинение служанки задело Деллию за живое; лицо римлянки сразу исказилось от гнева, зелёные глаза мстительно сузились.
А Басса, словно не замечая сгущавшейся над её головой грозовой тучи, не унималась.
– Привратник выполнял свои обязанности – разве за такое наказывают? – кричала она, всё ближе подступая к Деллии. – Если же его слов вам показалось недостаточно, могу повторить: это частные владения, они принадлежат служительнице Весты, и своим вторжением вы нарушили закон. Прошу вас немедленно покинуть имение, иначе мне придётся позвать на помощь солдат городского префекта.
Тут хладнокровие покинуло Деллию: по её приказу один из всадников схватился за меч, но из дома выбежали другие слуги и, обступив Бассу кольцом, оттеснили её от чужаков.
– Басса, не противоречь ей! – заикаясь от страха, воскликнул раб по имени Галл, исполнявший в доме обязанности номенклатора. – Разве ты её не знаешь? Ведь это – высокородная Деллия!
Басса исподлобья взглянула на римлянку, взглянула на всадников за её спиной и сжала губы. Она поняла, что перед ней – враги, что в дом Альбии нагрянула беда. Ей приходилось слышать имя Деллии, но она впервые видела ту, чьи обвинения привели Альбию в темницу.
А Деллия, услышав восклицание номенклатора, отметила про себя, что не ошиблась: именно такой она представляла себе старую служанку весталки – бесстрашной и преданной своей госпоже.
– Что ж, как говорится, на ловца и зверь бежит, – с усмешкой сказала она и, чуть склонившись с коня, обратилась к Бассе: – Не будем же понапрасну терять время! Я знаю, кто ты, ты теперь тоже знаешь, кто я. Здесь стоит не меньше десятка свидетелей, слышавших, как презренная рабыня посмела оскорблять благородную римлянку. Как, по-твоему, я должна с тобой поступить?
Уловив угрозу в голосе римлянки, Басса побледнела, и ей никак не удавалось скрыть свой страх. Какой бы храбростью не наделила её от рождения природа, в римском обществе она была всего лишь рабыней – бесправной и беззащитной.
Низко кланяясь и прижимая к груди руки, Басса произнесла дрожащим от волнения голосом:
– Прости меня, высокородная госпожа, за мою дерзость! И да хранят тебя всемилостивые боги!
– А, теперь ты трепещешь передо мной! Ты должна была трепетать тогда, когда только посмотрела в мою сторону!
Поддавшись новому приступу злобы, Деллия ударила старую женщину по лицу. Та покачнулась, точно дерево под напором ветра, и опустила глаза.
– Как зовут твоих сыновей? – неожиданно спросила Деллия. – У тебя их, кажется, двое?
– О госпожа, – со слезами в голосе ответила Басса, по-своему истолковав её вопрос, – не наказывай моих детей за необдуманные слова, сказанные глупой старухой!
– Если они здесь, в доме, пусть покажутся! – приказала Деллия и крикнула слугам: – Эй, лентяи! Чего смотрите? Сейчас же позовите сюда сыновей этой рабыни!
И так как слуги были в нерешительности, она завопила, окончательно выйдя из себя:
– Приведите их ко мне, или, клянусь факелами Фурий, я всех вас прикажу распять!
Несколько рабов, движимых страхом и животным инстинктом самосохранения, кинулись в дом выполнять приказ римлянки и вскоре привели смуглого подростка. Не понимая, чего от него хотят, но чувствуя опасность, он, словно дикий зверёк, отчаянно отбивался и пытался вырваться.