Я улыбнулась и кивнула ему в ответ, не было причин на него обижаться.
Через какое-то время, немного поплутав по окрестностям, мы пришли в таверну, которую нам посоветовали на причале. Сегодня здесь был не простой вечер, тут выступали барды прибывшие в город на праздник. Эта новость меня обрадовала еще больше, я как любительница рок концертов, и живой музыки, была очень счастлива, что мы пришли именно сюда.
Зал был большим, наполненный легким ароматом пряностей и благовоний. Вмещал он около двадцати крепких дубовых столов, разделенных между собой тканями и занавесками из плотного льна и прозрачного шелка. «Отчаянный пират» сегодня принимал много посетителей. Все столы были заняты. Но нам, стараньями Оберина, уступили один, в дальнем углу от импровизированной сцены. Принц видел, как у меня загорелись глаза в предвкушении музыкального концерта, и видимо попросту подкупил хозяина, чтобы тот отдал нам стол не таких удачливых и щедрых клиентов.
Поскольку мы сидели за дальним столиком, выступающих нам было не видно, из за пересекающих помещение декоративных штор и тканей.
Мы заказали вино, жареного поросенка, жаркое, фрукты и что-то еще. Еда меня перестала интересовать, когда начались выступления. Некоторые языки поющих я вообще не понимала, но музыка была очень красивой. А какие-то баллады и песни я понимала частично.
И вот объявили певца, из Дорна. Наш столик заметно оживился и приветствовал юношу аплодисментами. Мои спутники подпевали практически все песни. Оберина особенно порадовался, когда бард затянул:
Голос милой дорнийки звенит, как ручей,
В благовонной купальне ее,
Но клинок ее мужа целует больней,
И смертельно его острие.
Он лежал на земле в наползающей мгле,
Умирая от ран роковых,
И промолвил он вдруг для стоящих вокруг
В тихой горести братьев своих:
– Братья, вышел мой срок, мой конец недалек,
Не дожить мне до нового дня,
Но хочу я сказать: мне не жаль умирать,
Коль дорнийка любила меня…
Принц отправил ему кошель с монетами. И прибывал в отличном расположении духа.
Затем хозяин объявил еще одного исполнителя, недавно приехавшего из Вестеросса, у певца был очень проникновенный голос, и его сопровождал музыкант, играющий на арфе. Сперва барды исполнили песню про «Медведя и прекрасную даму»:
Жил-был медведь, косолапый и бурый!
Страшный, большой и с мохнатою шкурой!
Однажды на ярмарку двинулся люд,
Подался весь люд и медведя зовут!
Ах, бедная дева, увы, ей и ах!
Учуял он мед у нее в волосах!
Пристало ли деве подолом вертеть?
Не стану плясать я с тобою, медведь!
Схватил он ее и давай вертеть!
Плясал с нею бурый весь день напролет
И с пышных кудрей ее слизывал мед!
Кричит она: милый ты мой, косматый,
Мой расчудесный медведь косолапый!
На парочку эту всем любо глядеть:
Прекрасная дева и бурый медведь!
Весь зал смеялся и подпевал. Как я поняла, в Вестероссе, это была одна из любимых песен. Странная она была, но забавная.
А хозяин таверны продолжал: – А сейчас прозвучит печальная баллада, за исполнение которой в Закатных землях говорят, могут и повесить. – Зрители заулюлюкали и зааплодировали: – Наш Грустный Стефан утверждает, что услышал ее на празднике в Королевской гавани, а потом исполнял во многих городах, не боясь запретов! И в нужный момент успел сбежать к нам в вольные города! И теперь эта баллада звучит для вас! В стенах «Отчаянного пирата»! Если вам понравится песня, наградите нашего исполнителя звонкой монетой!
Люди в баре встретили еще одну песню полюбившихся исполнителей радостными возгласами, Молчаливый Арфист ударил по струнам, и заструилась протяжная мелодия. Стефан запел:
Она прекрасна как первый снег,
Как ветер в ночи легка,
Он бросил сердце к ее ногам,
В шипах зимних роз венка.
Предав заветы, поправ закон,
Украв ее из под венца,
Оленя в мышь превратил дракон,
И волк скулит словно овца.
«О боже!» – подумала я: «Об этом уже барды поют! И еще говорят, что этот мир медлителен! Это же хуже светских хроник в Интернете».
Но ее глаза холодны как сталь,
А речи – отравленный мед,
Ему и жизни своей не жаль,
Чтоб растопить этот лед.
И он в аромате ее волос,
И мир потерял и кров,
Все семь королевств за ее любовь,
Отдать наш король готов.
Мне очень не хотелось слушать эту балладу, хотя она была очень нежной и протяжной, и если бы я не знала о ком она, возможно, мне бы она даже понравилась.
Как ночь он черен и конь его,
Рубины горят во мгле,
Он занял силой железный трон,
Венец на его челе.
И горд и грозен король молодой,
Все лорды склонились ниц,
Не может справится с ней одной,
Под шорох любимых ресниц.
Ведь ее глаза холодны как сталь,
А речи отравленный мед,
Ему и жизни своей не жаль,
Чтоб растопить этот лед.
И он в аромате ее волос,
И мир потерял и кров,
Все семь королевств за ее любовь,
Отдать наш король готов.
Песня вызвала у Красного Змея ехидную улыбку, а меня все больше повергла в ужас. Не мудрено, что бард бежал из Королевской Гавани.
Она прекрасна и так нежна,
Но в сердце ее метель,
О солнца грезит лучах она,
Дракону, грея постель.
И вот в ночи, под большой луной,
Сбежала за океан:
«Не жги дракон мой и не рычи,
Я в твой не вернусь капкан»
Похоже, Грустный Стефан на мгновение не справился с нотой, но дальше балладу подхватил Молчаливый Арфист. У него был чарующий, но немного хриплый голос.
И ее глаза холодны как сталь,
А речи отравленный мед,
Ему же жизни своей не жаль,
Чтоб растопить ее лед.
И он в аромате ее волос,
Свой мир потерял и кров,
Все семь королевств за ее любовь,
Отдать наш король готов…
У какой-то женщины за столом, напротив, по щекам покатились горошинки слезинок. Бард пел очень проникновенно, с легкими металлическим оттенком в голосе.
Обеты предав, и забыв богов,
Сгорает в ночи дракон,
И даже сотне прекрасных дев,
Не заглушить его стон.
Присутствующие мужчины смотрели на певца, скрытого от моего взора занавесками, внимая каждому слову. Кто-то покачивался в такт, кто-то поглядывал на дно кружки, печалясь о чем-то своем.
Он тьму призывает и зиму ждет,
Он солнце прогонит прочь,
Ему по душе теперь только мрак,
И севера юная дочь…
Будто ледяная лавина сошла у меня по спине. А глаза, наверное, округлились до невероятных размеров, потому, что Оберин смотрел на меня и я видела, как меняется его взгляд. Легкая улыбка исчезла с его лица, и оно превратилось в каменную маску.
А твои глаза холодны как сталь,
И речи отравленный мед …
Я узнала этот голос.
Мне все же жизни своей не жаль,
Чтоб растопить этот лед.
Оберин бесшумно обнажил меч, и медленно и плавно встал из-за стола …
Я кинул сердце к твоим ногам,
И мир потерял и кров,
Все семь королевств не колеблясь, отдам,
Поверь… за твою… любовь…
Последний аккорд был идеально доигран, и слова трогательно пропеты. Но ни один человек в зале не аплодировал и не улюлюкал. Все словно замерли в наступившей звенящей тишине. Сквозь тонкие шторы и прозрачные вуали, я увидела, что опальный бард – Грустный Стефан сполз на пол, а вокруг его горла растекается черная лужа. Я разглядела очертания Молчаливого Арфиста, медленно скидывающего капюшон. И услышала звук меча покидающего его ножны …
… Мое сердце разбилось на миллионы маленьких кусочков – это был Рейгар.
Комментарий к Баллада «Рейны из Кастамере» давно не давали мне покоя ... так что время от времени буду видимо писать что-то тематически поэтическое! Две первых песни Мартина. Последняя моя, но поговаривают, что ее сочинил сам Рейгар Таргариен. )))