На горизонте дым возник:сирены труб о том поют,что мир един и многолик.
Нью-Йорк ночью
Уперлись прямо в месяцколонны небоскребовподобьем узких лестниц.
А в тиглях окон вечерпереплавляет в пламянадежду человечью.
Одиночество городов
Не зная своего номера.Окруженный стенами и границами.Под каторжной луной,с привязанной к щиколотке вечной тенью.
Живые границы встаютна расстоянии одного шага от моих шагов.
Нет севера, нет запада, нет юга и востока,есть только размноженное одиночество,одиночество, разделенное на число людей.Бег времени по часовой арене,трамваев сияющая пуповина,церкви с атлетическими плечами,стены, читающие по складам два-три цветных слова, —все это сделано из одинокого вещества.
Образ одиночества:каменщик, поющий на лесах,неподвижная небесная лужа.Образы одиночества:пассажир, погрузившийся в газету,лакей, прячущий портрет на груди.
У города внешний вид минерала.Городская геометрия не так красива,как та, которую мы учили в школе.Треугольник, яйцо, кубическая сахарная головапросветили нас на празднике форм.Только потом появилась окружность:первая женщина и первая луна.
Где было ты, одиночество,что я не знал тебя до двадцатилетнего возраста?В поездах, в зеркалах и на фотографияхты всегда рядом со мною.
Крестьяне не так одиноки,потому что составляют одно с землею.Деревья — их дети,смену времен года они чувствуют собственным телом,и примером им служат жития святых маленьких животных.
Это одиночество питается книгами,прогулками, роялями и осколками толпы,городами и небесами, завоеванными машинами,листами пены,разворачивающимися до границ моря.Все изобретено.Но нет ничего, что могло бы освободить нас от одиночества.
Карты хранят тайну чердаков.Слезы сделаны для того, чтобы их выкурить в трубке.Старались похоронить одиночество в гитаре.Известно, что оно проходит по неоплаченным квартирам,что оно торгует платьем самоубийци что оно опутывает посланья, бегущие по телеграфной проволоке.
В третьем классе
В вагоне третьего классасолдат вскрывает штыкомконсервную банку времени.Токарь снимает двухцветную стружку с яблока.А где-то на вороненой крыше паровозазатаилась безбилетница-луна.
Берлинские пивные.Пиво цвета светящихся глаз.Зеленый базар на площади Лютера.Статистикой учтена каждая хлебная крошка, съеденная воробьем.
Снегопад — первопричастье земли;«Вот и зима!» — радостно твердят мужчины и женщины.Кельнский собор —сталагмитовая роща,гранитные струи фонтана, врезанные в лазурь,воздушный замок инея,окаменевший аккорд.
По дороге из Кельна в Парижв окна бросаются юные нивы.Ветер треплет золотые кудри полей, позабывших войну:даже скелетам младенцев, зарытых в этом черноземе,исполнилось ныне двенадцать лет.
Бельгия. Вокзальные часы показывают время с точностью до столетья.Голубые солдатики и голубые фасады.За этой стеной — Брюссель.На крестьянской телеге два метра огорода едут на рынок.
Улицы Парижа кажутся знакомыми с детства,хотя их видишь впервые.Триумфальная аркастала на четвереньки под тяжестью истории.Птицы на соборе Нотр-Дам словно крылатые барельефы.Рулетка круглой площади Согласия —там я поставил на белый ноль луны свою надежду.Однажды, выйдя воскресным утром из Лувра,я обнаружил, что лед — это вода, ставшая статуей.
Беззвучные весла рыбачьих баркасов.У моллюсков явственный привкус солнца.Баскские селенья в беретах тумана.Испанские фонаридерутся на шпагах с темнотой.Все это — только личина, условные вехи.Мир же един,несмотря на все свои разноликие формы.То же одиночество, леденящее кости,и та же пролетарская закалкау жаровен, на которых дымятся каштаны.