– Здоров, Сергей, – подошел к нему Чалый. – Вот, пришел навестить. Привет привёз от народа и от Данилкина лично. Как ты?
– Девятого августа суд, – прошептал Костомаров. – Иду по расстрельной. Что ж обманули вы меня, а? Данилкину передай, что по расстрельной я один не пойду. Понял? Так и скажи. Доследование будет. И, раз он так со мной, то и я ему не брат родной. По той же статье и пойдет. Он меня заставил. И пусть докажет, что не заставлял. Так и передай.
– Ну, чего скурвился раньше времени? Тебе сказали – вытащим. До суда вытащим, – Чалый ладонью по горлу провел. – Сиди. Жди. Первого-второго августа заберут тебя обратно в УВД в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. И там найдут ошибку в следствии. А ты через неделю в совхоз поедешь. Снимут с тебя обвинение. Ошибка следствия. Усек?
– Не кинете? – взмолился Костомаров. – Выручай, братан. Ноги вам лизать буду. клянусь.
– Ну, ты иди пока. И жди, – Чалый пожал похудевшую серую костомаровскую руку. – Иди.
– Пошел, – оторвал его от решетки конвойный.
– Генаха, пойдем на улицу. На пару слов, – Серёга потянул старлея за рукав.
Они зашли за угол серой стены. Чалый достал из кармана деньги.
– Здесь пятихатка, Гена. Больше, сам знаешь, у бедняков не бывает даже на нужные дела, – Чалый протянул деньги и глянул Маркушину в глаза. – Надо, чтобы девятого он на суд не попал. Очень надо, Гена.
– Ну, надо, так надо, – старлей сунул деньги за пазуху под гимнастёрку. – Ты езжай. Сюда не приходи больше. Мусора вам сами позвонят. – Давай. Рад был видеть тебя в порядке. Пока.
Они пожали руки и разошлись.
Серёга гнал «волгу» безжалостно. На душе было паскудно. Смурно и тоскливо было в душе Серёгиной. Он ехал и всё думал: отчего так мерзко на сердце? Вроде всё сделал. Да и стоил того Костомаров. А душа всё одно ныла.
Проскакивали очень уж быстро справа столбы, отмеряющие километры. Но, жаль, не существовало ни столбов, ни других мерок, которые определяют точно и однозначно – по совести ты поступил или плюнул на неё так же смачно, как на старую грязную тюремную стену.
Глава двадцать четвертая
***
Все имена и фамилии действующих лиц, а также названия населенных пунктов кроме г.Кустаная изменены автором по этическим соображениям
***
Какой приятный месяц август. Дожди в начале его отпуск неоплачиваемый брали у неба на пару недель. Ухитрившись как-то за июль и ливнями прикинуться, и затяжными, нудными, похожими на осенние, моросями. А то и тихо шуршащими по крышам струями крупными, зато в сопровождении страшных громов и ослепительных каракулей молний.
В августе сбоку от дорог на улицах «корчагинского» совхоза вздымаются потрескавшиеся бугорки, а из трещин этих выглядывают почти белые части грибов шампиньонов. Никто их сроду не высаживал и грибницу никто не возил из подлесья возле недалёких старых деревень. И кто такую радость подбрасывал каждый год в августе, какая такая природная аномалия их производила, никто не знал. По степным суровым меркам только чертополоху положено было процветать здесь. Ну, резак, курай, кермек да мох бурый приучили народ к тому, что это украшение улиц и жизни вообще.
А чуть выбежишь из посёлка к простору поближе, так там, если не соваться в посевы, а ходить сбоку от клеток – степной гриб. О! Это произведение самых одарённых сил природы. Шляпка сантиметров под тридцать в диаметре. Ножка – не толще дамской ручки. Не пахнет совершенно, но в жареном виде аромат его пряный со сладеньким оттенком заставляет прохожих направлять нос туда, откуда вылетает запах этот, обозначающий изумительный вкус. Застынет прохожий, обалдеет от зовущего к себе духа грибного, и начинает вдруг понимать нюхающий, что не жить ему больше без этого запаха, как курильщику анаши без «косячка». И бежит домой прохожий, и хватает ведро пустое, с которым уносит его почти наркотическая грибная «ломка» в степь, где степных гигантов на десятки посёлков хватит. Если не ночью прихватил его на улице аромат из чужих домов, то и он вскоре вернётся с грибами степными в ведре, за пазухой под майкой, да и под мышками ещё. И будет у него в семье пикантный ужин. Так как жена и дети гриб жареный едят с луком и перцем, а сам он освежает блюдо стаканом-другим домашнего самогона. В общем, всё описанное – лишь малая крошка от большого удовольствия, которое приходит под ручку с августом.
Ну, в первую очередь – это наслаждение от борьбы с вредителями высоко уже колосящихся злаков. В это время как раз тянет к ним ото всюду всякую заразу. Ползающую, бегающую и живущую в земле, прямо вокруг корней.