Гуго пристально его осмотрел. Шустрый, вертлявый, в белой рубашке, перекрещенной яркими голубыми помочами, с распущенным узлом галстука, с бусинками пота на длинной, бледной физиономии, Аксшпрунгер был сравнительно молод и напоминал бегуна, только что сошедшего с дистанции. Он тяжело дышал и порывался бежать дальше, но со всех сторон к нему летели все новые вопросы. Едва в кольце осаждавших наметился просвет, герр Аксшпрунгер сунул кому-то чашку и бросился из кафетерия. Но Гуго его опередил - газетный босс с разбегу ткнулся в длинного парня.
- Что еще? - спросил он.
- У меня в портфеле список членов "Кружка СС"! - быстро и негромко сказал Гуго.
- Не пойдет! - не задумываясь, решил Аксшпрунгер. - Ничего интересного для печати.
- Я и не собираюсь его публиковать. В этом списке значитесь вы.
- Не я, а мой отец. Мне, к сожалению, по молодости послужить не пришлось. Все?
- Нет, не все! Ваш отец должен нам девять тысяч фунтов! Есть его расписка!
Аксшпрунгеру уже удалось обойти Гуго, и он торопливо двинулся по коридору, продолжая разговор на ходу. Не позже чем через три минуты господин, пытавшийся выгодно сбыть бумаги Эзельлоха, уразумел, что все Национальное движение Фатерланда само находится в неоплатном долгу перед герром Аксшпрунгером. Он издает двенадцать газет и четыре журнала для фацистской партии, не считая бесчисленных переизданий книг видных деятелей третьего рейха.
- А если взять общее настроение всех моих изданий, фильмов, то еще неизвестно, кто кому мостит дорогу. Они мне или я им. Скорее, мы вместе строим шоссе в будущее, - закончил герр Аксшпрунгер, и Гуго остался перед захлопнувшейся дверью.
Неожиданно перед ним снова появилось лицо босса.
- Автограф отца можете оставить себе на память, - сообщил он. - А фюреру Эдди скажите, чтобы он больше не смел отрывать меня по таким пустякам.
На этот раз герр Аксшпрунгер исчез окончательно...
А еще через час господин Гуго очутился на аллее ухоженного парка. Кустарник, подстриженный в виде шаров и кубов, ограждал дорожку с обеих сторон и вел прямо к белоснежному особняку барона Аусвурфа. Опустив плечи, ежась в неясном предчувствии, занявшийся коммерцией Гуго медленно брел, уставившись под ноги на мелкий речной песок. Сейчас окажется, что барон отдыхает в Швейцарии или отправился на корриду в Мексику.
Кусты в двух шагах от него вдруг шевельнулись, и на дорожке возник сам мистер Джек. За его спиной торчало двое огромных верзил!
- Пора домой, - заявил гангстер своему провинившемуся сотруднику. - Будем подводить итоги.
- Но день еще не кончился, - попятившись, пробормотал Гуго. - Я хотел еще навестить барона Аусвурфа...
- Не трудитесь. Барон утром отбыл в Лозанну.
- Я машину оставил за воротами. - Парень отступил еще на шаг.
- Не валяй дурака, - провозгласил один из охранников. - Иди вперед и не вздумай смыться...
ГЛАВА 17,
которая целиком посвящена бурной деятельности инспектора Шулера
Папаша Шмидт в старом халате, испачканном красками, чувствовал себя возвышенно и удобно. От мольберта он оторвался с превеликим неудовольствием: ему казалось - вот-вот, и прозрачная, нежная тень крупных виноградных ягод, так и светившихся матовой кожицей, покорится кисти и застынет на полотне. Работа над натюрмортом близилась к концу.
- Папа, к тебе пришли! - громче повторила Лотта. Она стояла у входа в комнату. За ее спиной виднелся приветливо улыбавшийся господин.
Профессор удивленно посмотрел на посетителя - он определенно не был с ним знаком.
- Вы из музея? - на всякий случай спросил старик.
- Я из полиции, - жизнерадостно представился гость. - Инспектор Шулер.
Бодрый, низенький человек вежливо снял шляпу, его лысина глянцевито блеснула под люстрой, засвидетельствовав солидность и добропорядочность.
- Уважаемый господин профессор, мы знаем вас как образцового гражданина и очень рассчитываем на вашу помощь.
Узенькие седые бровки старого Шмидта согнулись изумленными дужками.
- На мою помощь? Что я должен сделать?
- Ничего.
Полицейский поискал глазами, куда бы сесть. Старик с досадой усадил инспектора - ему хотелось как можно быстрее окончить разговор. А незваный гость принялся бесцеремонно разглядывать комнату, он вовсе не спешил приступить к беседе.
- Не лучше ли вам, любезнейший, поговорить с моей дочерью? - предложил хозяин. - Я абсолютно уверен, что ничем не могу помочь полиции. Кроме того, я совершенно не располагаю свободным временем.
- С фрейлейн Лоттой я уже говорил, - сообщил Шулер и показал на незаконченный, стоявший на мольберте холст. - Скажите, профессор, вы помните картину из каталога, который вам приносил лейтенант фон Наин?
- Не картину, а репродукцию картины! - сухо поправил художник. - Картины я не видел и считаю, что не много потерял.
- Возможно, - безразлично согласился инспектор, Он продолжал вертеться, старательно ощупывая взглядом обстановку, стены, письменный стол с разбросанными на нем книгами, мохнатыми от бесчисленных закладок. - Этот альбом находился у вас два дня. Он лежал на этом столе?
Профессор кивнул.
- Так. А не припомните, кто у вас бывал в те дни?
- Дома я никого и никогда не принимаю, - сухо ответил старик.
Но Шулер не обратил на намек никакого внимания, Он разглядывал небольшую потемневшую от времени картину, занимавшую узкий простенок между окнами.
- А у вас ничего не пропадало в последнее время? Старый Шмидт с достоинством поднялся. Он был крайне раздражен этим настойчивым допросом.
- У меня приличный дом! - резко сказал он. - Вы явно попали не по адресу! Кроме того, у меня нечего красть. Разве только честь.
- Ну, в наше время за честью в чужую квартиру не полезут, - успокоил полицейский. - Есть вещи подороже... Скажите, профессор, а вот эта штука, например, сколько стоит?
Он показал на картину.
- Если полиция начала интересоваться живописью, могу дать пояснения. Шмидт иронически улыбнулся. - Как вы изволили выразиться, "эта штука" сравнительно недорога. Но это подлинник - это настоящий Гольбейн!
Художник повернулся к полотну.
- Гольбейна, уважаемый, вы легко отличите, если обратите внимание на... Тут старик умолк.
- На что я должен обратить внимание? - рассеянно поинтересовался инспектор. Он уже взялся было за подлокотники кресла, собираясь встать и оставить в покое этого интеллигентного идиота, у которого ни на пфенниг не было уважения к полиции.
- Это не Гольбейн! - вдруг тоненько и нелепо вскрикнул папаша Шмидт. - Это не он! Послушайте, что это значит?
Профессор проворно взобрался на стул и потянулся к картине. Но полицейский стремительно вскочил и схватил его за руку.
- Стойте! Пальцы!
- Какие пальцы? - Старик, стоя на стуле, ошарашенно смотрел на низенького инспектора, лицо которого теперь уже пылало охотничьим азартом.
- Преступника! - закончил Шулер и потянул профессора за рукав. - Слезайте, я сам.
Осторожно, придерживая картину за уголки рамы, инспектор снял ее со стены, спрыгнул со стула и подошел к окну. Профессор, привстав на носки, рассматривал полотно из-за его спины.
- Вы только посмотрите, это же не масло! - всхлипнул старик. - Это же ужасная копия!
- Это замечательная копия! Это шедевр!
- Вы с ума сошли! Где мой Гольбейн?
- Не говорите ерунды, - прервал полицейский, любовно разглядывая фальшивку. - Гольбейна можно увидеть в каждом музее! А где вы увидите такую фотопечать? А стереоскопический эффект мазков? Это же чудо! Гениально!
Профессор с ужасом отодвинулся от страшной подделки.
- Я уверен, это не наша работа! - радовался Шулер. - Это настоящий импорт!
Папаша Шмидт сжал руками виски и, шатаясь, побрел к дивану...
* * *
Ганс Гольбейн быстро привел детектива к дверям фирмы "Дженерал арт". После визита к профессору Шмидту инспектор сразу же навестил бар "Мольберт". Потолкавшись среди знающих людей, он еще раз с удовольствием убедился в собственной проницательности: подделка, вне всяких сомнений, была изготовлена за границей. Такая печать требовала серьезного оборудования, специальной бумаги, чрезвычайно высокой квалификации исполнителей. Столь сложное производство не было смысла создавать на голом месте. Гораздо проще ввозить в страну готовую продукцию. Шулер понимал, что нити скорее всего приведут в Штаты или в Японию.