Именно в XVIII веке идея Угла поэтов четко выкристаллизовалась. Драйдену, похороненному в 1700 году, был установлен памятник двадцать лет спустя, а через некоторое время — и Прайору. Мильтону установили памятник в 1737 году, Шекспиру — в 1740-м. Именно после этого идея устанавливать памятники без могилы утвердилась окончательно — в северном трансепте увековечивали память только как в знак уважения. Памятник Мильтону также отмечал победу поэтической славы над политическим или конфессиональным злоязычием в адрес национального гения. Один из друзей заметил доктору Джонсону: «Я наконец-то узрел, как в церкви установили бюст того человека, чье имя ранее поносили на всех углах». Сейчас бюст католика Драйдена стоит в северной части бокового нефа в противовес бюсту Мильтона в южной части. Что касается Мильтона, то его изображение выглядит довольно унылым, как будто для того, чтобы было трудно догадаться, кто это. Он видел воочию, как в стенах аббатства утвердилось пресвитерианство после антироялистского переворота Кромвеля, а затем вновь возродилось англиканство. Мильтон также писал, что «новый пресвитерианин напыщеннее, но старый священник понятнее». «Ареопагитика» Мильтона считается одним из величайших достижений свободы слова и толерантности, но при этом он замечает: «Я не выступаю за терпимость в отношении папизма и откровенных предрассудков». XVII век был более мирным, особенно в стенах аббатства.
Кажется, что именно в середине XVIII века эта часть церкви получила свое прозвище. Путеводитель 1766 года употребляет название «Угол поэтов» как обиходный термин. Аддисон говорит о «Квартале поэтов», хотя он также замечает, что там находятся «поэты без памятников и памятники без поэтов». Как и в случае с другими местами, не имеющими четкого определения — скажем, Средний Запад, или западная часть страны, — возникает неясность, где именно пролегают границы Угла поэтов. Кажется, что изначально имелся в виду только восточный боковой неф северного трансепта, хотя обычно подразумевается трансепт целиком. Готорну очень нравилась укромность «Угла поэтов», в одно из своих посещений он уснул в проходе, ведущем из северного трансепта к боковой двери (заметим, что слово «угол» в его понимании распространялось не только на часть церкви):
Приближаясь к аббатству со стороны Уайтхолла и Парламент-стрит, вы доходите до него и видите «Угол поэтов» в угловом здании в маленьком переулке, ведущем к заднему фасаду здания. Входная дверь в юго-восточной части южного трансепта — не просторная арка, а маленькая, низенькая дверь, — и как только вы оказываетесь внутри, то видите бюсты поэтов, смотрящие со стен…
Знаменательным моментом в истории аббатства как места захоронения и увековечения памяти были похороны Ньютона в 1727 году. Ему воздвигли величественный надгробный памятник, его тело перенесли при факельном шествии в Иерусалимский покой для погребения, а среди несших гроб были пэры и министры во главе с лордом-канцлером. Так окончательно утвердился статус аббатства как места упокоения не только королей и великих поэтов, но и людей, великих в любой сфере деятельности.
Но обществу открылась и другая мысль — гения надо хоронить публично и в сопровождении сильных мира сего.
Иностранцы поражались. Вольтер, наблюдавший, как тело Ньютона несли в аббатство, писал: «Этот крестьянин удостоился чести, и его хоронили так, будто он король, сделавший счастливым свой народ». Он хотел видеть памятники, воздвигнутые «величайшим из нации» писателям и мыслителям, веря, что это и вдохновляет народ Англии на великие дела: «Мы видим их статуи так же, как греки видели статуи Платона, Софокла и других бессмертных в Афинах, и я уверен, что один лишь взгляд на эти славные памятники зажигает огонь во многих сердцах, вдохновляя их стать великими». Учение в большей чести в Англии, чем во Франции — заключал Вольтер (и это вывод, которого обычно не делают французы). Углом поэтов также восхищался Дидро, заявивший: «В Англии философы почитаемы, уважаемы, они занимают общественные должности и похоронены там же, где и короли». И. В. фон Архенгольц, посетивший аббатство позднее, был потрясен величием памятника Гаррику. «Когда, — спрашивает он, — увидим мы немецких актеров, почитаемых таким же образом?» Вольтер отмечал, что англичане упокоили в аббатстве актрису миссис Олдфилд почти с теми же почестями, что и Ньютона; некоторые поговаривали, что это было сделано в основном, чтобы досадить французам, похоронившим свою великую актрису более скромно, но напротив, англичане просто продемонстрировали свои добрые чувства. «И это верно, — заключает Вольтер, — ибо нельзя не оказать почести искусству, обессмертившему Софокла и Еврипида».