Мы же можем сравнить аббатство со зданием с другой историей — с собором Святого Павла, где почти все большие памятники являются неоклассическими по стилю и относятся к началу XIX века. Архитектура собора и его памятники могут быть охарактеризованы как «классика», но они совсем разные в эстетическом отношении. Римское барокко Рена нельзя однозначно назвать ни строгим, ни витиеватым, оно содержит и то и другое, но часть внутреннего убранства — ковка Жана Тижу, резьба по дереву Гринлинга Гиббонса — поистине роскошна. Контрастируя с этим, неоклассические памятники выдержаны в спокойной мраморной бездушности. Некоторые находят их холодными, впрочем, памятники если не холодны, то, несомненно, прохладны; и ощущение этой прохлады и обширности — также особая версия барокко, которую Рен избрал для внутреннего убранства. Однако собор Святого Павла, как и аббатство, очень просторен и величественен, он требует, чтобы неоклассические статуи утратили свою укрощенную утонченность, которая была их основной слабостью, как и нежный шарм, присутствующий в немногих скульптурах; собор укрепляет монументальность композиции. Таким образом, иногда барочное здание и неоклассические скульптуры или разделяют, или дополняют друг друга. Но в этом нет органичного единства: памятники заметно отделены от здания, они торчат перед его стенами, как пальмы в кадках в коридорах консерватории.
Вестминстерское аббатство абсолютно другое. Здесь еще больше разнообразия стилей, и барочная скульптура, кажется, лучше сочетается с готикой — и с архитектурной точки зрения, и буквально (неоклассицизм здесь — отдельная история). В некоторых частях церковь явно переполнена: под южной башней и в боковых нефах северного трансепта, где того и гляди вот-вот ногу сломишь в этой монументальной кладовой. Есть и другие части, в которых церковь и ее «содержание», кажется, достигли того, что Компер называл «объединением через включение», и это больше всего заметно в дальней части южного трансепта, там, где аркада возвышается над аркадой, переходя в высшей точке в огромное окно-розетку, в то время как внизу, с одной стороны — фрески XIV века, изображающие Христа и святого Фому, а с другой — памятник герцогу Аргайлу работы Рубийяка: Аргайл внизу, и ангелы, держащие кадила, наверху. Каждая из скульптур — лучшая в своей эпохе, и их отделяют друг от друга пять веков. А все вместе удивительно гармонично. О вкусах не спорят, но многие находят в этой смеси разнообразных эстетических удовольствий почти возмутительное наслаждение, как, например, когда ешь клубнику, слушая Баха.
Рубийяк — не последний из скульпторов-иностранцев в аббатстве, но в последующих поколениях памятники делали в основном британцы. Как только Рубийяк плавно сошел со сцены, последователи продолжили его дело — в измененном барочном стиле, с меньшей бравадой и большей находчивостью. Памятник Джеймсу Вольфу работы Уилтона, где генерал представлен почти голым, как в Квебеке, и памятник Гаррику работы Уэббера, где актер поднимает занавес для своего последнего выхода, — таковы примеры скульптур той эпохи. Изящество стиля проявилось и в некоторых небольших памятниках, спроектированных Робертом Адамом и выполненных другими мастерами. Но XVIII век пришел к завершению, и за ним последовал век XIX, когда доминирующим стилем стал неоклассицизм.
Последние двести лет в Вестминстерском аббатстве заметно разделение на характерные для того или иного периода направления в искусстве, и неоклассический период ознаменовал начало этого процесса. Это довольно парадоксально. Неоклассическое искусство проще уважать, чем любить, но британская скульптура той эпохи благоразумно существовала отдельно, а использование местных талантов не обязательно означало замыкание в ограниченность. Первым английским скульптором, получившим всемирное признание, был Флаксмен, хотя известность распространялась преимущественно на его рисунки. Атакой авторитет, как Канова, сказал, что фигура коленопреклоненного негра работы Уэстмакотта ничуть не хуже любой современной скульптуры в Англии или во Франции. Но отношения неоклассических скульпторов с аббатством были непростыми, и стоит объяснить — почему.