В тексте Дрейтона нет «королевского» дворца (он изображен только как здание суда), в то время как аббатство воспринимается как королевское место. В сатире Донна, написанной в 1590-е годы, аббатство все еще остается исключительно королевским местом, хотя и другие преуспевающие горожане уже начали «втискивать» туда свои памятники:
Воображение, политика, физическое состояние — все влияет на способ восприятия городской архитектуры. Так, Эдмунд Уоллер, вспоминая гражданскую войну, видит аббатство и дворец не как части королевско-церковного комплекса, а как оппонентов, стоящих друг против друга:
В 1689 году на историю аббатства вновь повлиял пожар, тогда выгорела большая часть дворца Уайтхолл. В результате из него была эвакуирована вся королевская семья, и двор перебрался в дворец Сент-Джеймс и в Хэмптон-Корт. Когда Уайтхолл превратился в элегантную окраину лондонского Вест-Энда с расположенными там резиденциями, аббатство стало границей фешенебельного района. Его заброшенное здание и незаконченный западный фасад были упреком всему району, и в 1732 году парламент выделил деньги на завершение строительства башен аббатства. Николаса Хоксмура, ученика Рена, который много лет назад создал проект центрального здания и западных башен, назначили архитектором. Эксцентричная оригинальность хоксмуровской архитектуры могла бы навредить постройке, но проект, законченный после его смерти, оказался хорош. Хоксмур создал башни более узкими, чем основания, придав им легкость и грацию. Башни выполнены в готическом стиле (основным образцом для них послужил кафедральный собор в Беверли), но они не претендуют на средневековую древность; к тому же Хоксмур смешал готику с деталями барокко и классицизма — создал своды, поддерживающие шпили, карнизы между участками облицовки, «сломанные» фронтоны на уровне двускатной крыши. Результат оказался удачным без помпезности; западный фасад одновременно строг и в некоторых деталях может быть признан остроумным. Он не величественный и не романтичный, в нем нет слияния логики и легкости, которое присутствует в западном фронтоне собора Нотр-Дам в Париже, но тем не менее там имеется все, чего можно желать от фасада. Удивительно, что вспоминают именно этот фасад, когда речь идет о Вестминстерском аббатстве, хотя он в целом не похож на остальное здание.
Вы приближаетесь к римской пьяцце Навона узкими улочками, пока неожиданно не попадаете на огромное лучащееся пространство — в том и состоит необыкновенное воздействие, которое оказывает на людей эта площадь. Площадь Святого Петра, с круглой колоннадой Бернини, тоже вырывалась из тесно сплетенных улиц старого Рима, она была похожа на пьяццу Навона, пока Муссолини не снес средневековые улочки, чтобы построить нынешний скучный проспект. Подход к Вестминстерскому аббатству был подобен подходу к этим знаменитым площадям, хотя и выглядел скромнее. «Лондонский шпион» Неда Уорда ведет нас к аббатству от прелестного Сент-Джеймского парка сквозь «узкий проход» и «выплывает» внутри святилища. Это открытое пространство к северу от церкви было частью территории Парламентской площади, таким образом, башни аббатства неожиданно возникали в поле зрения. В XVIII веке аббатство стало частью плотной городской застройки. Дома теснились напротив его северной стены и вокруг приходской церкви Святой Маргариты, расположенной к северу от восточного крыла. На востоке придел Генриха VII высовывается из-за ряда современных строгих зданий. Старый дворцовый двор был втиснут между аббатством и дворцом; новый — разместился на участке между Вестминстер-холлом и районом особняков на севере.
Большая часть посетителей чаще всего приходит в аббатство с севера, от Уайтхолла. В наше время улица Уайтхолл тянется от Трафальгарской площади и удалена от аббатства не меньше, чем современная Даунинг-стрит, на которой строительство новых зданий преградило путь дальнейшей «эволюции». Совершенно нетипичный для Лондона, Уайтхолл казался наполовину улицей, наполовину вытянутой площадью, его можно сравнить с Широкой площадью в Оксфорде. От Уайтхолла длинная прямая Кинг-стрит (как в дни Донна: «…Дорога к нему — Королевская улица») вела прямо к стене северного трансепта, нависавшего над ней. Зрелище, должно быть, было великолепным!