Но аббатство больше не являлось архитектурной вершиной этой части Лондона — новый Парламентский дворец был длиннее, его башни гораздо выше, а внутреннее убранство богаче. В 1782 году, когда Карл Филипп Мориц въехал в Лондон через Вестминстерский мост, он обратил внимание на две основные «точки» на горизонте — «круглый, современный, сказочный собор Святого Павла справа»; и по контрасту слева — «длинная средневековая громада аббатства с непомерно большой остроконечной крышей». Готорн, описывая свой первый визит в аббатство, не выразил особого восторга, поскольку был утомлен «праздным видом нового здания парламента». Позднее Готорн писал, что древнее здание выиграло соревнование у современного: «Удивительно, как старое, потрепанное непогодой и потемневшее от копоти аббатство посрамило здание совершенно новое». Время еще раз нарушило равновесие. Есть дворец, все еще новый, но с патиной веков, и есть аббатство, вычищенное и отреставрированное, сверкающее и элегантное. Новое здание парламента еще больше отделило аббатство от реки. Художники веками рисовали вид собора со стороны Темзы, но сейчас эта панорама утрачена. Церковь составляет контраст кирпичным домам на севере и все еще возвышается над ними. После своего расширения она стала завершением цепи огромных исторических зданий из портлендского камня: Казначейство, Мидлсекская ратуша, церковь методистов. Вестминстерское аббатство больше не возвышается над мирской жизнью, простирающейся у его подножия, сейчас оно гармонирует с Парламентской площадью на юге и с Казначейством на севере: церковь с одной стороны, государство — с другой.
В ряде описаний аббатства говорится о его впечатляющей высоте, современные же посетители разочарованы — оно не кажется им чересчур высоким. Обычно внутри здания выглядят в соответствии с их реальными размерами; снаружи наше впечатление о величине того или иного здания зависит от его окружения (самым ярким примером является собор Святого Патрика в Нью-Йорке — огромное здание, которое не может не выглядеть скромно на фоне окружающих его небоскребов).
башни аббатства, архитектор Николас Хоксмур (1735–1745); башня Святой Маргариты (1735–1747), архитектор Джон Джеймс, и часовая башня здания парламента XIX века — Биг Бен (архитекторы Барри и Пьюджин)
Парламентская площадь — не самая красивая часть города, и не надо даже спрашивать почему. Трафальгарская площадь, также образованная в результате сноса имевшихся на ней зданий и окруженная строениями очень разными с точки зрения архитектурной ценности (за исключением церкви Святого Мартина-в-полях), является истинной точкой пересечения города; форма площади легка и динамична, сейчас ее северный участок переделывается в пешеходную зону, чтобы улучшить вид на Национальную галерею. Если бы эту площадь можно было полностью очистить от уличного движения, она стала бы одной из самых великих площадей Европы. Парламентская площадь, окруженная несколькими зданиям прекрасной архитектуры и несколькими — хорошей, выглядит в большей степени участком земли между этими строениями. Это объясняется, вероятно, тем, что границы Парламентской площади определены нечетко: Уайтхолл, например, в XVIII веке тянулся к югу как Парламент-стрит, которая была слишком широкой в месте перехода улицы в площадь. К юго-западу от аббатства Лондон «распадается на части». В викторианскую эпоху Виктория-стрит проходила через трущобы Вестминстера, которым был дан великий шанс (а они им не воспользовались). Улицы пересекали темно-серые мрачные кварталы, большая часть из которых была снесена в 1960-е годы и заменена такими же тоскливыми зданиями — еще один упущенный шанс. Аббатство, как и в Средние века, остается на границе центра и окраины. Некоторые города превосходят Лондон в архитектурном и историческом плане, но нигде больше с такой вызывающей настойчивостью правительственные и офисные здания не сосредоточены в «национальном» историческом центре. К северу от аббатства, на улице Уайтхолл, мы сталкиваемся с «бюрократическим» царством, на юго-западе создается впечатление, будто мы заблудились в трущобах Бухареста.
Лондон — странный город, старый и молодой одновременно. Он всегда был самым главным городом страны, к которой принадлежал в течение двух тысяч лет, чего нельзя сказать ни об одном другом городе Европы, даже о Париже, тем более о Риме. Однако он сохранил от своего прошлого меньше, чем большинство других городов, которые можно сравнить с ним по древности и величине. Подавляющая часть лондонских зданий, даже в исторических районах, относится к XIX–XX векам. Некоторые улицы или районы сохраняют черты XVIII века, а жилых зданий, построенных раньше 1700 года, совсем немного (в Сити всего одно). Перестройка после Большого пожара уничтожила большую часть средневековых церквей, включая старое здание собора Святого Павла. И хотя древность была почти изгнана из Лондона, иногда она неожиданно проявляется: римская стена проходит рядом с парковкой, сливово-красный кирпич времен королевы Анны соседствует с бетоном. Возможно, самое быстрое погружение в прошлое происходит в церкви Святого Варфоломея. Снаружи она ничем не примечательна, но, заходя внутрь, вы делаете шаг из XXI века в век XII. Так действует это здание — древнее, седое и безмятежное. Эффект, который Вестминстерское аббатство оказывает на своих посетителей, сравним с этим погружением. Внешне аббатство являет собой образец эдвардианского стиля, но часть каменной кладки более новая, чем в окружающих его зданиях; вместе с тем порталы, безусловно, принадлежат викторианской эпохе. Заходя внутрь, вы удивляетесь тому, что неожиданно оказались в древней, высокой и совершенно не английской церкви, которая за секунду переносит вас из лондонской прозы в средневековую поэзию.