Я осталась одна около карты, погруженная в размышления. Он не стал выяснять со мной какие-то вопросы, не стал объяснять своё поведение, он просто сбежал, ведь это легче — сбежать от проблем и зависнуть в запутанных мыслях.
Я не понимала его, не сейчас. Пусть он на меня накричал, пусть попросил заткнуться и перебил мою речь, но я не сержусь, нет. Во мне почти нет дикой ярости и ненависти, во всяком случае, я ничего такого не чувствовала. Мои чувства к этому человеку добры и чисты, может, немного нежные. Я бы пожалела его, но не знаю, какова будет его реакция, когда зайду к нему и расспрошу о поведении.
Выйдя из комнаты, я решила зайти к Жозефине. Из ее комнаты слышны были голоса, один принадлежал послу Инквизиции, второй я не знала. Войдя внутрь, я застала саму Жозефину, немного растерянную, и какого-то мужчину. Он был высокий, лысый и с маской на лице. Даже не зная, зачем он пришел, я уже чувствовала к нему антипатию.
— Инквизиция не может остаться, леди посол, если вы не сможете доказать, что она основана по приказу Джустинии, — голос его был холоден и серьезен. Голубые глаза мужчины стали изучать меня, как только я появилась в комнате.
— Момент сейчас неподходящий, маркиз. С каждым днем всё больше стекается паствы, — ответила ему девушка. Она была настроена решительно и спорила, хоть этот человек был весьма важным. Я знала, что это её работа — успокаивать пыл таких важных и недовольных персон, и всё равно жалела. Переговоры многое решают, к тому же, это безопасно ровно до того момента, пока не придет тот, кто на переговоры будет не согласен, и решит всё мечом да кровью.
— Но позвольте вам представить отважную героиню, которая рисковала жизнью, чтобы сдержать магию Бреши, — Жози повернулась ко мне, а я стала рядом с ней. Если она ищет во мне поддержку, она её, разумеется, получит.
— Матрельхельд, это маркиз дю Рейон, один из самых горячих сторонников Верховной жрицы, Джустинии, а также законный владелец Убежища, — продолжила она.
Я, как принято, поклонилась ему до пола. Если люди жмут руки во время знакомства, то я поклоняюсь. Хотела бы я знать, почему такая привычка вбита в меня, и что она означает.
Я посмотрела в глаза маркизу и вложила в свой взгляд столько неприязни, сколько было нужно для того, чтобы он покинул Убежище.
Только вот то, что он владелец Убежища, меня насторожило. Неужели он отберет эту землю и выгонит нас отсюда? Если он только попробует это сделать, я его тут и закопаю.
— Род дю Рейон отдал эти земли внаем Джустинии, для паломников. И ваша “Инквизиция” преемником земель по нашему соглашению не является, — пояснил он и перевел взгляд на посла.
Теперь моя очередь отвечать. Ну что же, поехали.
— Тут много людей, они приходят сюда и просят помощи. И вы хотите забрать эти земли? Посмотрите, сколько людей умрут от голода или холода! Но это ещё половина беды. Им нужно это место, и вы не имеете право их выгонять, — сказала я, сложив руки на груди.
Здесь раненые, больные, голодные и они должны уходить, потому что этого захотел какой-то там маркиз, который не видел никогда ни голода, ни холода, ничего. Я не позволю такой твари вершить суд.
— А кому они здесь нужны? Да, и я имею полное право их отсюда вышвырнуть вместе с вами, Матрельхельд, — в его голосе слышалась ярость вместе со злостью. Ему не нравилось, что ему, этакой главной шишке, угрожают. А я буду защищать живущих здесь людей, даже рискуя своей жизнью. Я помогу им во всем и докажу, что хоть в общих чертах я не человек, но у меня есть душа, которая намного добрее, чем у этих высших особ.
— Имеете? Правда? Неужели? Нет, пока я здесь, вы ни на что права не имеете, ясно? Никаким законом и никакой силой вы не заставите меня уйти вместе с людьми в снег. Я не позволю вам судить о том, что от вас так далеко и о чем вы совсем не знаете. Тут я для вас закон, — угрожающе произнесла я, хоть голос мой оставался тихим, спокойным и холодным.
— Матрельхельд, что ты делаешь? — неожиданно вмешалась Жози.
Но это была наша с этим человеком борьба. Маркиз смотрел на меня, поражаясь моей отваге и наглости. Пусть считает меня, кем хочет, пусть делает против меня что хочет, я ничего не отдам.
— Вы такая смелая и не боитесь закона? А может, вы просто дикарка? У вас какая-то аномалия с глазами, а в остальном вы не отличаетесь от нас. И теперь я точно прошу Инквизицию покинуть Убежище и никогда сюда не возвращаться, — сказал он, а затем медленно пошёл к двери.
— Что ты наделала?! — завизжала Жозефина.
Я не слушала её, мне надо было сосредоточиться на этом проклятом маркизе. Я схватила его за руку и толкнула на себя так, чтобы он упал.
— Знаете, внешний вид не всегда отражает внутренние возможности. И знаете, маркиз, мы не уйдем отсюда, никуда и никогда. Ваши законы для людей, эльфов, кунари и для гномов, а кто я? Никто из перечисленных. Так что я говорю первый и последний раз: если вы попробуете согнать нас с этой территории, я вас просто найду и сделаю немного больно, — я отпустила его и отошла.
Жозефина стояла, открыв рот, не в силах что-то сказать. Маркиз встал с пола, откашливаясь. Он посмотрел мне в глаза, а затем покинул помещение.
— Матрель, кто вас просил вмешиваться?! Даже Каллен более сдержаннее, чем ты! Даже если маркиз не появится здесь больше, то он непременно поделиться своими мыслями с другими в Вал Руайо! Я ведь не просила тебя вмешиваться, — сказала она голосом, полным паники.
Если она паниковала, я оставалась совсем спокойной.
— Каждый гость, которого мы примем у себя, — а мы будем принимать всех, — станет нести слово об Инквизиции. И мне, как послу, нужно быть уверенной, что это слово будет лестным. А теперь из-за того, что ты сделала, я не могу быть в этом уверенна. Надеюсь, ты не собираешься так поступать со всеми? — она вернулась за свой рабочий стол и уставилась в какие-то бумаги.
Я хотела лишь помочь, странно, что она не оценила.
— Инквизиции повезло, что вы защищаете её интересы, леди Монтилье. Поймите меня правильно, я хотела вам помочь, только и всего. На вас вываливается столько ноши… Вы имеете дело порой не с теми, кого надо убеждать именно таким способом. Этот человек просто мне не понравился, ведь он не знает как это…— не успела договорить я, как она меня перебила.
— Да, конечно, Матрель. Спасибо! Только этим методом помогай не мне, а Каллену. Я никогда не решаю ничего силой. Политические деятели Тедаса весьма… взволнованы в последнее время. Я буду пытаться как-то сгладить острые углы, и далеко не силой и кровью. А теперь прошу меня извинить, у меня много работы, а время идет.
========== Приходи ко мне, хотя бы иногда ==========
Вечером я сидела одна в своём доме и думала над тем, что совершила тогда, у Жозефины.
Я пыталась ей помочь и только сделала хуже. Что будет теперь? Она на меня зла до сих пор? А ведь эта милая девушка и мухи не обидит, как сказала мне Кассандра. Может, мне стоит пойти и извиниться? А что это изменит, если даже я извинюсь? Я не сделала ей больно в личном отношении, только усугубила положение всей Инквизиции, по её словам, но, как мне кажется, я её только подняла. И кто тут прав?
Захотела пообщаться и наладить дела с советниками, а получилось, что разругалась с ними и всё испортила, по крайней мере, с одним. Может, она придет сама ко мне поговорить?
Послышался скрип двери и я, выйдя из спальни, уже хотела закричать: “Жози, прости меня”, однако это была не она. Я застыла около двери, не в силах даже сказать простого “привет”. Передо мной стоял Каллен, и он явно нервничал. Он всё время чесал затылок и отводил глаза, будто собирался сказать что-то такое, что не в его духе.