— Матрель, я хотел… Я хотел попросить у тебя прощения за то, что сделал. Я не должен был так кричать на тебя. Сейчас просто такие времена… И ты единственная, кто нас спасет. Я бы не хотел подвести людей и всю Инквизицию, не хотел бы новых жертв, — пытался хоть как-то разъяснить своё поведение он.
Я верила ему, но не до конца. Он что-то явно не договаривал, или это мне начало так казаться? Я не могу верить своим догадкам на все сто процентов, иногда они меня подводят.
Вместо того, чтобы обидеться на него, накричать или прогнать, как часто делают девушки, я просто пригласила его сесть.
— Присядь, Каллен. Не надо передо мной извиняться, я сама всё поняла. Я знаю, сейчас очень трудные времена и вот я, кажется, усугубляю их, как, например, сегодня, — сказала я и указала на скамью.
Я хотела, чтобы он меня выслушал, потому что этот человек единственный, кому я могу здесь доверять. Он — спаситель моего тела и души. Но насчет души я не знаю, может быть, её у меня и нет.
Мужчина заколебался. Он явно не знал, что лучше: сесть или уйти, сослав всё на неотложные дела. Ему было всё-таки интересно, как я успела нагрешить сегодня, поэтому он сел на скамью и выжидающе посмотрел на меня.
Я поспешно села рядом с ним и отвела глаза в сторону, чтобы его мех снова не завлекал меня, как волшебная арфа.
— И что ты сделала сегодня во вред Инквизиции? Неужели что-то серьезное? — голос его загустел беспокойством. Не знаю, за что больше он там волновался: за Инквизицию или меня?
— Пришел сегодня какой-то маркиз, которому по праву, вернее, по закону принадлежит эта земля. Пришел он к Жози, а я вмешалась. Я хотела ей помочь, и пошла силой. В итоге маркиз ушел перепуганный, а Жози чуть ли не вышвырнула меня из кабинета. Я просто защищала эту землю. Не знаю, почему, но я не хочу, чтобы эту землю вообще кто-то забирал. Пока я здесь, никто не имеет права пытаться завладеть ею. Если надо, я вызову на бой, — рассказывала я, вспоминая тот бурный скандал. Это вряд ли я забуду, так как всё произошло так неожиданно, и для меня тоже. Что-то во мне относительно территории склонно к собственничеству.
Я перевела взгляд на мужчину, который, казалось, не был ни удивлен, ни зол. Он был… Рад?
Во всяком случае, он улыбался, вот только я не понимала, чему конкретно.
— Я даже не знаю, что сказать. Ты поступила не очень хорошо, хотя, что теперь исправишь? Вряд ли ты побежишь к нему снова и упадешь на колени. Ты показала себя воином там, где нужно красноречие, хороший словарный запас и чистый разум. Жозефина очень хорошо знает своё дело, она могла бы справиться сама. Часто красноречие затеняет истинный смысл слов, и этот фокус бы прошел с маркизом тоже, — сказал он теперь без тени улыбки. Каллен с каким-то внутренним сочувствием посмотрел на меня, и этот взгляд я просто не могла выдержать. Сочувствие почему-то раздражало. Я встала со скамьи, и внутренние волнения теперь отразились у мужчины на лице.
— Ты осуждаешь меня? Каллен, я знаю, что, может, поступила не так, как надо было. Но впрочем, этот мужчина сам пришел с агрессией, он хотел выгнать всех людей с этих земель в снега… Я просто не хочу, чтобы это случилось, — оправдывалась я перед ним. Он по-прежнему сидел и смотрел на меня с той же первоначальной жалостью. О чём он жалел? О том, что взял меня сюда?
— Послушай, я не осуждаю тебя, но даю тебе совет, небольшой и полезный: где играет дипломатика, там мечом махать не надо. Мы цивилизованные, и все хотим мира. Никто не хочет голода, боли и умирать в муках на снегу. Я знаю, что ты стараешься, но какими методами? О, дыхание Создателя, не смотри на меня так. Я не хочу сказать ничего плохого, но в данном случае ты поступила неправильно. Я не знаю, что сделает маркиз и станет ли он против нас, подговорит ли людей. Инквизиции необходима добрая слава, понимаешь? Сейчас она очень нужна, и кто бы ты ни была, Матрельхельд, ты должна следовать правилам, хотя бы самым простым, — он улыбнулся, не саркастически, а с удивительной теплотой.
Бывший храмовник не желал мне зла, и не хотел, чтобы Инквизиция пострадала из-за меня или её очернили “сборищем бандитов, во главе которого монстр неизвестного происхождения”. Да и мне бы было не очень приятно, если бы так было. Этот маркиз - мой первый опыт, я только учусь контактировать правильно с людьми. Сев обратно на лавочку, я дала волю успокоению. Слишком много ярости, гнева и каких-то непонятных эмоций.
Если я хочу жить среди людей, я должна научиться правильно вести себя, но люди никогда меня не примут как свою, моя внешность отличается от естественной внешности человека.
— Может, ты и прав, Каллен. Я поступила неразумно, поддалась своим каким-то глубоким инстинктам. Моё первое вмешательство плохо отразилось на Инквизиции. Я разочарована собой… теперь, а ведь тогда гордилась, — прошептала я, всматривалась в ковер, который был сделан из шкуры волка. Его серебристый мех напоминал мой холодный характер, а раскрытая пасть, полная зубов, напоминала о том, что я веду себя крайне агрессивно, особенно, если дело касается территории. А ведь волки тоже просто так не отдают место, где живут.
— Завтра ты едешь в Вал Руайо, я хочу, чтобы ты там не наделала глупостей, хорошо? Меня с тобой рядом на поле боя уже не будет. Я советник, поэтому буду выходить воевать только тогда, когда это угрожает жизням всех, а не только двоих. А как бы было хорошо, если бы всё было наоборот, — последние слова он сказал приглушенно, будто для себя.
Мужчина встал со скамьи, и, посмотрев на меня, прошептал: “Спокойной ночи”. А потом он ушел и больше ко мне никто не заходил: ни разъяренная Жозефина, ни маркиз, который, по моему, теперь желал убить меня больше всего.
========== Помощь храмовников ==========
Вал Руайо – место прекрасное, во всяком случае, мне так показалось. Нам пришлось взять с собой Варрика, который рвался пойти с нами, и уехать из Убежища. Жозефина ко мне так и не подошла, как и я к ней. Не знаю, что за отношения у нас в дальнейшем с ней будут, но не самые приятные, на мой взгляд. Может быть, она вовсе и не обижена? Может быть, я всего лишь немного расстроила её? Я ведь не знаю, что она за человек и чего от неё ждать. Я не изучала её характер, да и времени у меня на это особо не было. Должно быть, я потом этим займусь.
— В городе всё ещё траур, — пояснила ситуацию Кассандра, когда мы шли по почти пустынной улице. На пути нам повстречалась всё же какая-то миледи в длинном пышном зеленом платье, интересной большой шляпе и маске, которая полностью скрывала лицо. Увидев меня, она громко закричала и неуклюже попятилась назад. Меня немного напрягла эта ситуация, я не могла понять, почему она так себя повела. Я даже оглядела себя, но ничего такого, чтобы бросалось в глаза, не было. Не понимаю.
— Может, мне кажется, Матрель, но, по-моему, они знают, кто мы, — сказал гном, проводив взглядом ту ненормальную даму.
Я пожала плечами. Может, Жозефина права? Маркиз рассказал про нас, и теперь меня пугаются. Возможно, он и преувеличил где-то.
— Твоя невероятная наблюдательность, Варрик, не перестает меня удивлять, — подключилась Кассандра.
Мы шли медленно, так как я всё время осматривалась. Это был прекрасный город! Тут люди скрывали свои лица под бесформенными масками, прятали свои фигуры в кучах тряпок. Это было красиво и чертовски загадочно, однако, так абсурдно!
К нам подбежала девушка в зеленоватой броне и без маски. Ага, она — наша. Наших очень легко узнать среди всех. У меня, к счастью, было время, чтобы запомнить, как выглядят наши солдаты.
— Миледи Вестница! — громко поприветствовала она меня. Эта девушка тяжело дышала, будто от кого-то долго бегала. Это меня настораживало.
Мы остановились. Кассандра, внимательно осмотрев девушку, сказала: