– Люди старомодны, – отозвался вместо князя я, все еще рассматривая барахтающегося младенца. – У них традиционно принято называть сыновей в честь умерших дедов и прадедов.
– Глупости какие. Вампиры – новая раса. Так почему бы и традиции им не поменять?
– И то правда, – согласился я, на пробу протянув малышу палец, который тот немедленно засунул в рот. – Назови его Артисом. Пусть в его имени будет что-то от обоих дедов.
Князь посмотрел на довольно сопящего сына влюбленными глазами, кивнул и поспешил вернуться к супруге, бережно прижимая к груди сверток со своим сокровищем. Выглядел он при этом так, словно всерьез боялся, что малыш внезапно исчезнет. Или же выпутается из пеленок и упадет.
Впрочем, я почти не сомневался, что скоро это пройдет.
Когда же мальчик вырастет, его уже не нужно будет опекать и тем более за него бояться. Вампир есть вампир. Живое доказательство того, что не только боги способны дарить людям невиданное могущество. Главное, чтобы его способности не сделали его презрительным и циничным. Высокомерный напыщенный сноб… сколько мы таких видели? Но если обычный смертный будет портить жизнь себе и окружающим сравнительно недолго, то чего ожидать от бессмертного, практически неуязвимого существа, которое внезапно возомнит себя богом?
Мы, кстати, с Мором на эту тему уже говорили, и лично я не хотел бы, чтобы в один прекрасный день этот малыш превратился в нового Гнора. Или, чего доброго, возглавил поход против человечества, решив, что люди слишком ничтожны, чтобы делить этот мир с расой высших существ.
Кто бы что ни говорил, но все мои птенцы… Нардис, Лу, Нум, а также те, кого они создали… когда-то были людьми и, хвала богиням, об этом помнили. И это было правильно: нельзя отказываться от прошлого, нельзя отбрасывать то человеческое, что в нас осталось. Если вампиры об этом забудут, это неминуемо приведет сначала к войне, а потом к вырождению, застою, деградации. К тому самому темному будущему, которое легко можно угадать, если взглянуть на созданных Гнором уродцев.
Я для своих птенцов такой судьбы не хотел, поэтому и вернулся.
Что же касается Артиса… думаю, будет нелишним побыть с ним рядом и проследить за ним хотя бы до тех пор, пока он не повзрослеет.
Да, быть может, я не живой в полном смысле этого слова. Может, я пока не вернул всех чувств, которые утратил. Но я способен многому его научить и сделать так, чтобы в его светлой голове никогда не зародилось презрение к людям. Что бы ни случилось и какие бы способности он ни унаследовал, но он непременно должен узнать, что такое честь, достоинство, верность слову, дружба, любовь… Но если большинство из перечисленного ему могли с успехом дать любящие родители, то в мою задачу, как бы это странно ни звучало, входило как можно доходчивее объяснить, а еще лучше на собственном примере показать ему, что же это такое – быть человеком.