– Ты-ы?!.. – надтреснутым голосом прошептала она, неверяще тараща на меня свой единственный глаз.
Я нахмурился.
Фигура была мне незнакома – слишком кривая, вся какая-то нескладная, как костяные пауки, которых я недавно уничтожил. Лысая голова, почерневшая, словно от огня; покрытая струпьями морщинистая кожа, обвисшие веки, грубые шрамы на щеках, как если бы оттуда кто-то срезал целые пласты плоти, а потом заново их пришил. С туловищем та же беда – одетое в грязные лохмотья, оно выглядело непропорционально большим. Тогда как конечности, напротив, несоразмерно маленькими. Причем, судя по ногтям и форме пальцев, одна из рук явно принадлежала женщине, тогда как вторая – определенно мужчине. Ноги тоже были разными. Да и держался на них гость не слишком уверенно, словно только что их поранил или же… заново пришил?
– Гнор?!
– Не может этого быть, – пробормотал Мор, во все глаза рассматривая мертвого старика. Тот, в свою очередь, ошарашенно уставился на него. – Это что же, он до сих пор не помер?!
Ни ауры, ни сердцебиения, ни даже нормального человеческого облика у Гнора давно не было. С тех пор, как мы расстались, прошло больше двух столетий, лекарства от своей болезни старик, по-видимому, так и не нашел. Но, похоже, от идеи вечной жизни не отказался и все эти годы упоенно резал людей и нелюдей в надежде найти недостающий компонент для своего воскрешательного эликсира.
Сколько народу погибло от его руки, трудно сказать, но судя по тому, что в конце концов Гнор решил обосноваться в Айре, в империи его проделки уже заметили. Здесь, правда, он объявился недавно. Лет десять или чуть больше назад, если верить Нардису. Но если он за такое короткое время успел так много народу извести, то работал явно не покладая рук. Да и как иначе, он же не устает, не спит, не ест… Фанатику мало нужно для счастья. А когда этот фанатик еще и зомби, он способен и вовсе ни на миг не прерываться.
Вот ведь сумасшедший старик…
Впрочем, даже в таком состоянии мой бывший помощник, некогда неплохой колдун, а заодно вор и обманщик, глупцом отнюдь не был. Мгновенно сообразив, чем ему грозит наша встреча, он на удивление проворно отпрянул, нажал на какой-то рычаг в стене. Одновременно с этим сбоку от него открылась узкая железная дверца, куда ополоумевший колдун на удивление шустро нырнул и так же шустро ее захлопнул. Буквально за миг до того, как в нее врезался мой кулак.
Дверь тут же снесло с петель, но Гнора за ней уже не было – судя по всему, старик заранее продумал пути отхода, поэтому сейчас поспешно улепетывал по узкому подземному тоннелю, сидя на загривке гигантского костяного паука, который, словно заправский скакун, во всю прыть нес его прочь из лаборатории.
– Будь ты проклят, Вильге-э-эльм! – взвыл зомби-колдун, который в свое время отказался ко мне прислушаться. – Будь прокля-а-ат…
– Эй, я чувствую живых! – неожиданно воскликнул призрак, когда я уже собирался последовать за пауком: к Гнору у меня появились вопросы. – Кажется, вампир тут был не один!
О. Значит, у старика все-таки имелись пленники?
Я в сомнении покосился на опустевший тоннель.
– Они в подвале, – скороговоркой проговорил призрак. – Внизу. Ауры совсем тусклые, едва теплятся. Еле их засек, и то лишь потому, что один из них пошевелился.
Я с сожалением отвернулся от потайного хода.
– Ладно, веди. Своих надо выручать.
Мор тут же провалился куда-то вниз, сквозь земляной пол. Потом вернулся, чтобы показать дорогу. И всего через несколько минут я уже стоял перед большой железной клеткой, внутри которой на полу лежали двое.
Одним из пленников оказался опутанный цепями, с ног до головы покрытый кровью, беспамятный и абсолютно беспомощный мрон в зверином обличье. А второй оказалась девушка… неимоверно худая, со впалыми щеками, спутанными волосами неопределенного цвета и с до крайности тусклой, практически не определяющейся аурой, при виде которой я свел брови к переносице и понял, что теперь, помимо вопросов, к Гнору у меня появились и личные счеты.
Глава 4
Вампиршу я освободил первой и тут же отнес ее наверх, потратив некоторое время на поиски пищи. Поскольку всю окрестную живность Гнор успел или перебить, или распугать, то отыскать живых, да в таком количестве, которое требовалось умирающей от истощения девушке, оказалось не так-то просто.
Когда же я напоил вампиршу в первый раз, она повела себя будто обезумевшая. Пыталась царапаться, кусалась, рычала, словно одичавшая, билась у меня на руках, стремясь то ли напасть, то ли сбежать. И только спустя полчаса, когда она более или менее насытилась, вызванное жесточайшим голодом безумие отступило, в ее заалевших глазах промелькнула первая разумная мысль, а потом она хрипло прошептала: