— Возьмите, вашблогородие, — протянул Ефим трубку Вадиму.
— Ты разве куришь?
— Курить может и бросил, но я же с пониманием, — объяснил денщик и зажег спичку, прикурить, — может вам понадобиться или еще кому из господ офицеров.
— Спасибо, — Вадим выпустил колечко дыма и долго-долго так посмотрел на Захарченко, — Миша, ты так дождешься, что нас казаки штурмом возьмут.
Захарченко вышел из задумчивости и закричал:
— Свои! Свои, мать вашу!
Для острастки он пару раз выстрелил в воздух. Разогнавшийся отряд казаков с боевым кличем сначала замедлился, а потом и вовсе перешел на прогулочный шаг. На дороге лежали тела людей и лошадей, измятые под копытами сначала атакующих, а потом отступающих горцев. С каждым пройденным шагом картина вокруг аула становилась только хуже: недобитые животные лежали не в силах подняться и жалобно смотрели на лежащих рядом горцев. То здесь, то там проглядывала подпаленная от взрывов земля испещренная блестящими на солнце осколками.
Казаков вел статный мужчина в черкеске цвета хаки с круглой седой бородой и горбатым носом. На загорелой коже, как жилки на мраморе белели тонкие линии шрамов.
— Полковник Лев Львович Амбрант, лабинский казачий полк, с кем имею честь? — спросил казак.
— Капитан Михаил Степанович Захарченко, седьмой гусарский.
— Это Нестерова?
— Все верно, Петра Петровича.
— Господа? — рявкнул Лев Львович.
— Виноват, — Вадим отдал честь, — поручик Беркутов Вадим Борисович.
Полковник Амбрант перевел взгляд на Лермонтова, который вытянулся и приложил руку без пальца ко лбу.
— Поручик лейб-гвардии Лермонтов Михаил Юрьевич.
— Лев Львович, простите, а что Лабиновские в Чечне делают? — встрял Вадим, — Сами понимаете у нас обстановка сложная, а вы по идее на Лабе должны быть.
Вадим кивнул на тела вокруг стен.
— Справедливо, — согласился полковник и погладил бороду, — мы сейчас под Грозным стоим, дозорные услышали взрывы и выстрелы, когда мы шли по дороге. Вот мы и поехали посмотреть, на развилке с горцами пересеклись, они убегали как собаки побитые. Я посчитал мало ли, нужно помочь нашим, отправился вперед.
— Очень вы с кличем на черкесов похожи, — пожаловался Захарченко.
— Испугались? — засмеялся полковник.
— Обасрался, — шепотом ответил Михаил и спустился к воротам. Ему явно хватило впечатлений от прошлой ночи и того, что он успел увидеть, пока лежал на спине.
— Хорунжий, помоги господам гусарам убрать баррикаду, — Лев Львович обратился к юному казаку с серыми задумчивыми глазами и тонкими юношескими усиками и бородкой.
Хорунжий молча подъехал к сгоревшей повозке, накинул аркан на торчащую ось и пришпорил коня, но чуть сам не слетел с седла. С лошадей спешилась тройка крепких казаков, которые решили ему помочь.
— Не ушиблись вашблогородие? — казак в серой черкеске схватился поднять повозку, но выдал громкое, — Ох.
Вместе они только шатали сгоревшую конструкцию.
— Лев Львович, ваши казаки с дороги, наверное, устали? — подошел с другой стороны Вадим и поднял баррикаду.
Наблюдающий со стены Лермонтов улыбнулся, когда заметил, как Вадим убрал подпорку, которая впилась в ворота и не давала конструкции сдвинуться.
Полковник с офицерами зашли в аул. Простые же казаки остались добивать раненых или брать выживших пленных перед стенами.
— Лев Львович, мы будем рады, если вы сможете довести раненных до крепости, — подошел Захарченко.
— Вы не поедете? — удивился полковник, отвернувшись от охотников, за которыми ухаживал Студент.
— Хотелось бы, но я должен передать аул новому коменданту, — Захарченко посмотрел на местных, которые с любопытством выглядывали из окон.
— Михаил Степанович, какие вопросы, мои люди присмотрят за всем, а мы с вами поедем в Грозный.
— Вас мало, я предполагаю, что рядом ошивается большой отряд, — Захарченко огляделся по сторонам. Полковник подцепил его под локоть и повел в сторону.
Пока старшие офицеры отвлеклись, хорунжий подошел к Егерю, который чистил винтовку и говорил с раненым ветераном.
— Господа, не мог пройти мимо, у вас необычное оружие, — он запнулся.
— Вашблогородие, да если бы не эти, как их там? — уточнил ветеран у Егеря.
— Винтовки, Вадим Борисович называет винтовками.
— Точно, если бы не винтовки, то мы бы точно померли, — он показал патрон с папковой гильзой, центральным капсюлем и утопленной в гильзу пулей Уманцева, — а заряжается это чудо сюда.