— А если поподробнее?
— А чего подробнее? Милое такое, загорелое. Она что-то говорила, но я не понял.
— Может тебе Студенту показаться? — Вадим отложил ручку и потянулся, — Ефим, оставь поручика, пусть поспит.
— Ох, вашблогородь.
В дверь постучали. Вадим открыл дверь, встретив на пороге майора Мартынова в черкеске и папахе. Он встретился с Вадимом глазами и замер. Щека майора дернулась как от пощечины.
— Николай Соломонович? Рад вас видеть, — Вадим пожал вялую руку майора.
— Я тоже, — он побледнел и прошел в зал, — Мишель, хватит валяться.
Он прошел мимо Захарченко прямо к Лермонтову.
— Майор? Чем можем помочь? — Захарченко сел и принялся застегивать верхнюю пуговицу мокрой рубашки.
— Да я по военным вопросам, — Николай Соломонович скинул сапоги с кресла и сел.
Заскрипела дверь спальни, из которой в зал выглянула смуглая красавица с черными волосами.
— Это не мое, — удивился Захарченко.
— Мое! — вскочил Лермонтов и выпроводил девушку из квартиры, задержавшись расплачиваясь.
— Хкем, — майор откашлялся, привлекая внимание, — больше посторонних нет?
Он бросил взгляд на Ефима, который наливал господам чай из самовара.
— Лишних нет, Никола, — Михаил Юрьевич сел за стол и зевнул, — говори что хотел.
— Меня послал к вам Несторов, сказал прихватить артиллерию. Формально вы под моим началом, — Николай посмотрел на Мишель, — не формально, вы ведете меня и три взвода пластунов на дозор.
— Ну, должен сказать старику спасибо и на это, — Захарченко пожал Николаю руку, — буду рад вашей помощи.
— Куда мы пойдем, вы не скажете?
— Недалеко, через день вернемся уже, — вмешался Вадим, прежде чем Захарченко ответил, — господа, собирайтесь, буду ждать вас во дворе. Не спешите.
Он поднялся и вышел во двор, где уже ждали груженные повозки в окружении из громко спорящих казаков и ветеранов Вадима. У въезда во двор остановилась карета, но казаки оцепили квартал и никого не пускали.
— Господа?
— А, это вы, — к Вадиму повернулся знакомый хорунжий, — эти господа, не пускают нас досмотреть повозки, говорят что все собственность некоего Беркутова.
— Верно, повозки, их груз и люди — моя собственность, чем могу помочь? — улыбнулся Вадим, но как-то холодно, отчего казаки неосознанно потянулись к оружию.
— Так, город военный, должны досмотреть, — нашелся хорунжий.
— Так и я не мальчик с улицы. Представьтесь!
— Хорунжий Лев Львович.
— Лев Львович, а у вас всех мужчин по отцу называют?
— Только первенцев, — хорунжий не понимал в чем проблема.
— Так вот, когда покажите разрешение патрулировать улицы, тогда и поговорим. А пока вы гости, которых могу досмотреть я, ведь у меня есть разрешение, — Вадим похлопал себя по нагрудному карману, где зашелестели конверты с письмами.
— Вадим? Вадим! Да пропусти, черт вас дери! — от остановленной кареты послышался знакомый голос Василия Германовича, — ухх.
Последнее прозвучало как удар по животу.
— Наших бьют!
Вадим не столько видел, сколько услышал, что Василия сопровождал Щербатый. Щербатый только успел дать зуботрещину ретивому казаку, который повалил Василия, как его огрели нагайкой по руке. Лев Львович дернулся от чувствительного толчка дулом револьвера под ребра от Вадима. Машинальным движением ветераны достали револьверы, а казаки шашки. Повисшую тишину прервали раскрывшийся двери балкона. Захарченко, стоя в одних брюках, держал два револьвера. Он побежал на крик и теперь стоял, щурясь от яркого света.
— Капитан Захарченко, всем стоять!
— Вадим, Михаил, да что за безумие? У меня документы о проведении испытаний от ГАУ! — Василий поднялся с земли. Его белый костюм испачкался в пыли и не подлежал восстановлению.
ГАУ знали все, главное артиллерийское управление уважали и боялись. Император создал управление для контроля качества казенных заводов и принятия на вооружение стрелкового, холодного и артиллерийского вооружения. Раньше ходили проверяющие, или управляющие заводов отчитывались лично императору, с тысяча восемьсот сорокового года этим занималось управление.
— Лев Львович, вы зачем пришли? — спросил Вадим, не убирая револьвер.
— Я услышал, что в город привезли новое оружие, хотел посмотреть.
— От кого услышали? — заинтересовался Вадим.
— От дозорных, ах, — Лев Львович взвизгнул от сильного толчка в почку, — честно. Отец просил узнать, где вы покупаете такие винтовки.
— Мы их не покупаем, мы их делаем, — Вадим убрал револьвер, — а он, продает.
Вадим показал на отряхивающегося от пыли Василия.
— Все господа, вольно! — скомандовал Вадим и пошел здороваться с Василием.
Захарченко на балконе убрал револьверы и отодвинул Лермонтова с дороги, чтобы зайти в квартиру. Ветераны молча убрали оружие. Щербатый в аккуратном костюме и парике потер ушибленную руку и пошел помогать разгружать карету.
— Рад, что ты пришел, — поздоровался Вадим.
— А я, вот что-то не очень. Мне и в столице хорошо жилось, там такиииие дамы, — Василий улыбнулся своим мыслям.
— Здесь не хуже. Видишь вон того сопляка? — Вадим показал на Льва Львовича.
— С тоненькими усиками?
— Да. Это сын казачьего полковника, и они интересуются купить оружие. Казаки люди — простые — живут с набегов или казеной зарплаты. Если денег не дадут, то придумай что-нибудь, хорошо?
Василий сначала кивнул, а потом, как одумался:
— Подожди, а ты?
— А я в поход. Как вернусь, поговорим.
Глава 7
Пластуны, или же пешие казаки редко появлялись во Владикавказе, больше служа на кордонной линии вместе с конными частями черноморских войск. Вооружались пластуны нарезными штуцерами. На вылазку Вадим раздал винтовки.
На тренировки ушел весь день. В поход вышли ближе к вечеру, прихватив Ахмета. Он служил проводником к аулу.
— Слушай, я тебе мамой клянусь, там тупик. Некуда Шамилю бежаааааааааать, — завопил Ахмет, когда Вадим схватил его за кожу на животе и потянул так, чтобы горец встал на носочки от боли, — все, все, все, понял! Понял! Есть, есть там тропинка, над обрывом, только отпусти.
Вадим отпустил и пошел к майору Мартынову в главу отряда, который вытянулся змеей по узкой горной дороге.
Николай Соломонович, к вам просьба, — отвлек Вадим майора, — для вас и ваших артиллеристов есть задача.
Он развернул на повозке карту и показал дорогу до небольшой площадки, через которую проходила тропинка от аула.
— Вот здесь сядете вы с орудием.
— С одним? Мы удержим? — засомневался Мартынов, — сколько пойдет горцев?
— Вы встанете так, чтобы испугать, а не перегородить полностью дорогу. Там пойдут только выжившие. Крыса, загнанная в угол, может укусить. Остальные орудия нам понадобятся для штурма.
— Ну хорошо, кого хоть ловить будем? Зачем вся секретность? И так близко к Владикавказу.
— Я не уверен, мы должны поймать двух полевых командиров, — пространно объяснил Вадим, — Ахмет пойдет с вами, он покажет тропинку.
К аулу выслали отряд пластунов, а майора с орудием и прикрытием отправили в засаду. Офицеры устроили совет на привале. Вадим открыл ящики с гранатами и похожие на чашки устройствами. Разведчики описали дома, которые заняли вооруженные горцы и дом. Где сидел кто-то важный судя по суете вокруг. Его решили не трогать, дать сбежать в ловушку, схватив после боя.
— Это братцы, чтобы гранаты в окна забрасывать, — пояснил Вадим оставшимся пластунам. У них главными служили опытные сержанты-урядники. Лермонтов держался со своими охотниками, которых стало правда даже больше после похода. Новые лица присоединились за наживой или славой. Егерь же попросился и был принят к ветеранам Вадима.
— Вашблогородие, а зачем тогда пушки? — Ефим засунул пару гранат за пояс и кивнул в сторону двух горных орудий.
— Гранатой дверь не выбить, — пояснил Вадим, — сейчас покажу, как стрелять.
Гранаты и гранатометы он придержал до последнего, чтобы лишнего не дошло до руководства раньше времени. Так-то казаки и так уже вовсю выпрашивали гранаты, но их у Вадима не было в достаточном для армии количестве. Это же расходник, грубо говоря, а цена кусалась.