V.
Воронка была совсем близко, когда внезапно рассеялась. Вестник сел рядом. Хотя опасность миновала, сердце Кёр билось быстро. Отчего-то она тяжело вздохнула: “Вот когда смерчи проходят по селу, кажется, они не пропадают так скоро…” Чужак вытряхивал песок из складок одежды. Он выглядел спокойным, только яркий румянец горел как напоминание о лихорадочных объятиях.
– Что с остальными? – спросила Кёр.
– А что им будет?
Она огляделась. Единый организм колонны шёл вперёд, не замечая ничего вокруг.
– Фух, а нас чуть не унесло, – Кёр хотелось смеяться и плакать одновременно.
– В прошлый раз двое наших заблудились из-за смерча. Еле отыскали выбранных.
Кёр хмыкнула. Она подёргала ворот, чтобы вытряхнуть пыль. Вестник закашлялся и спросил:
– Всегда было интересно, догадываетесь ли вы, зачем мы забираем людей.
– Ну, понятное дело, батрачить на себя заставляете.
– Умно…
Вестник усмехнулся, ероша волосы. Со светлых прядей на плечи сыпался песок. Ей вдруг захотелось посмотреть, какое у вестника будет лицо, когда он удивится.
– Погоди, у меня ещё был вариант: вы нас едите.
– Что?! – Вестник ошалело глянул на неё.
Он походил на ребёнка за секунду до того, как разревётся. Кёр продолжила:
– Тогда почему забираете стариков и детей? Это всё объясняет, ведь для работы они не годятся.
– Хм, с фантазией у тебя определённо проблем нет. Но договор – правда. У вас в языке нет слов “смерть”, “погибнуть” и “похоронить”?
– Нет, а что такое “смерть”?
Кёр беззаботно поигрывала косой, перевязанной выцветшими тесёмками: “Ну, говори-говори…”
– Много столетий назад один мудрец заключил договор с Пряхами. Люди с тех пор больше не умирают от болезней, не убивают друг друга во время войн, которых больше нет, дикие звери не нападают на человека, поэтому они и забыли слова, связанные со смертью, да и про саму смерть забыли. Только взамен мудрец заплатил большую цену: он и все его потомки обязаны забирать людей.
– И это большая цена? Указал то на одного, то на другого, – голос Кёр звучал насмешливо и зло. Верить вестнику – что за глупость?
– Представь, каково знать, что оставшиеся будут ненавидеть тебя, а ты обязан возвратиться, чтобы кто-то опять покинул город. Вестникам известно количество людей, которых следует забрать, реже мы знаем точное число мужчин и женщин, но не имена или внешность, то есть сами делаем выбор.
– Допустим, поверила. Почему ты всегда молчишь?
– Голос дрожит, – ответил он и пошёл быстрее.
Кёр затихла: “Кажется перегнула палку. Ничего, отойдёт”. Она оглядела степь. Пыль после вихря почти улеглась: вдалеке ещё темнела полупрозрачная тень, поднятая смерчем.
Кёр зажмурилась и чихнула. Когда открыла глаза, то присвистнула: скучный пейзаж уступил место сочной зелени. Разнотравье пестрело жёлтыми и красными цветами. Кёр, вестник и выбранные прошли чуть дальше, и жизнь луга вдруг оборвалась – растения стали сухими. Кёр пожала плечами: “Никогда не видела, как живут в соседних поселениях, может, здесь так принято”. Кёр запрокинула голову, подставив смуглое лицо горячим лучам. И поняла, что ей не нравилось.
– Сейчас уже должна быть ночь.
– Верно. Хотя вашим не страшны смерчи, они не могут идти в темноте. Поэтому время пути для выбранных и тех, кто рядом, течёт по-особому, чтобы они быстрее добрались до Города.
– Куда?
– Скоро узнаешь.
Кёр отдала книгу вестнику, который спрятал её в сумку. Степняки держат слово. Чужак отвечал на вопросы, значит, книга– его. Кёр надеялась, что скоро увидится с братом. Как же он выглядит? За шесть лет дорогие сердцу черты смазались, будто и по ним прошёлся ураган. Кёр захотелось продолжить разговор:
– Я не поняла, что такое смерть. Это то, когда вы приходите?
– Почти. Раньше людям мы не были нужны. Они сами встречали смерть, часто в муках, а теперь есть вестники, и безболезненный финал для всех один. Вернее, то, что происходит, уже не смерть, а некоторое коренное изменение.
– Не понимаю.
Вестник облизал губы и нахмурился.
– Когда-то люди умели испытывать сильную физическую боль. Это как упасть, но хуже. Поняла? Теперь же вы легче переносите подобное. На утро ваш организм снова в порядке, даже получив увечье. Так было не всегда. В некотором смысле это идеальный мир, о котором предки могли только мечтать.
– Иде-аль-ный, – тихонько проговорила Кёр.
Вестник говорил сбивчиво под взглядом прищуренных глаз. Кёр не верила ни единому слову. Она отвернулась и на горизонте заметила дым.
– Гляди! Надо подойти ближе.
– Нет.
– Не нуди, а? Я никогда не видела, как живут другие.
Кёр бросилась в сторону деревни. Длинная коса хлопала её по спине. Вестник тяжело вздохнул и пошёл следом. Кёр обернулась. Выбранные, словно почувствовав спинами, что вестника нет поблизости, остановились, продолжая топать на месте.