— Но… Я не верующий.
— А. Вот как… Уже поздно, ха!
— Так, кто же ты тогда?
— Твоя будущая любовница. Была бы ей. Смерть.
— Ты не такая уж и костлявая, знаешь ли.
— Это как представишь. Ты этого ещё не понял?
Всё это время её внешность напоминала парню кого-то из старых фильмов. Такую стройную, маленькую актрису легко запомнить, жаль имя не задержалось в памяти.
— С трудом. Так, зачем я тебе тогда нужен.
Загремел гром. Капля по капле, и начался ливень. Женщина развернула зонт, который раскрытым выглядел намного больше, и подсунула Трентору бумажный свёрток. Это была свежая газета NewYork Times.
— Зачем она мне?
Смерть ткнула на мелкий заголовок в углу. Предложение на работу. Роджер немного посмеялся от абсурда, но вчитавшись, ухмылка у него пропала. На месте простой и непыльной вакансии какого-нибудь таксиста был описан маленький контракт.
— Взявший в руки это письмо, ручаешься ты за великое дело: порядок блюсти и за ним наблюдать в мире земном без связи со временем. Отныне есть Вестник ты, Пактум нести должен со своими собратьями. Контракт подписать сей каплей крови или мощью бренного тела, — прочитал про себя.
— Берешься?
— А какой тут подвох?
— Фильмов насмотрелся? Мне работник нужен, а не очередная надуманная афера. Либо это, либо забвение. Выбирай.
— Ну, от такого не отказываются. Я согласен, но, откуда я возьму свою кровь.
Смерть улыбнулась, и протянула Роджеру перо. Взяв его в руки, он почувствовал неестественный вес этого письменного прибора. Костяная часть полита металлом, а кончик не выглядел так, будто им можно что-то писать, кроме огромной кляксы.
И парень снова оказался не там, где был. Но к такому он не успел привыкнуть.
10:43. В старом добром теле Роджер ощущал себя, как свежая картошка, которую положили в мешок.
— Это был сон? — подумал парень.
Нет. Перед его лицом лежала та же газета, а рядом с ней то же перо. Роджер слегка расстроился, но это все равно меньшая из минувших проблем. Рефлекторный сигнал в руку, которым хотелось пошевелить её, не дал результата. Кость была раздроблена, а мышцы порваны. Трентор застрял в этой куче грязи и своих останков. Пришлось импровизировать.
Парень взял в рот металлический инструмент. Наклонив голову, он сжал щеку так, что по корпусу пера потекла кровавая струйка. Шелест листьев взбудоражил Роджера. Но выбора не было. Кровь коснулась бумаги, а Трентор размазал из красной лужицы крест.
— Подписал? — Смерть подняла испачканную бумагу.
Парень лежал в пыли. Вокруг царила ночь. По легким проблескам Луны стало понятно, что это заброшенный цех завода или другого промышленного здания. Роджер встал на ноги и отряхнулся.
— Всё в контракте понятно?
— Да, полностью, — с уверенностью сказал Трентор.
— Ага, как же. Твой срок службы, дай подумать, век — это 100… с отпусками… 500 лет.
— Так много?
— Ну, у всех же от чрезмерной работы бывают запарки. Вот поэтому вам и устраивают легкий отдых на свободе, а то всякое наворотить можете. Язык для свода правил выбери.
— В каком смысле?
— Какой язык более понятен?
— Э… Английский.
— Не вопрос.
Внезапно, правое запястье Роджера запахло жаренным. По нему прокатился дым, словно его окунули в костер или поставили клеймо. Линия на коже сантиметров шесть толщиной светилась ярко-оранжевым, а затем потухла, оставив на своём месте четкие буквы.
— Это твой Пактум. Долг, договор, свод правил — называй, как душе угодно. Некоторые любят выпендриваться и просят нанести его на вымышленном языке. Твой на английском, как и сказал. Можешь прочесть?
На руке виднелись четыре правила, выставленные отдельной цифрой каждое.
— Правило 1: Вестник не может убить подобного себе.
— Увы, какими бы разными вы не были, коллег убивать нельзя. Суровая правда бюрократии.
— Правило 2: Вестник не может нарушить Пактум.
— И не захочется.
— Правило 3: Вестник не может попасть в Седалис. Что это такое?
— То, куда ты попасть не можешь. Не забивай себе голову. Не понадобится. Дальше.
— Правило 4: Вестник не может не подчиниться Зову Ару Шира. А это что?
— Вишенка на торте. Цель Вестников только на поверхности кажется такой благородной. На самом деле, ты что-то вроде спускового крючка от пушки, направленной на мишень.
— О чем ты?
— Зов Ару Шира — это сигнал о помощи. Твой сигнал, если ты будешь в опасности. Он может спасти тебя, но за большую цену.
— И какую же?
— Ты утратишь контроль в себе, а если к Зову обратятся много твоих «коллег», остальные не смогут сдержаться и тоже прислушаются к нему. А за этим следует конец.
— Конец? Прям, Армагеддон?
— Армагеддон — это место, Роджер. Апокалиспсис.
— А много ли таких же, как я?
— На Земле всегда не больше двенадцати посланников.
— Ха! А я думал четверо. Хотя, я для себя что-то лошади не увидел.
— Шутник смеется над одной точкой зрения до тех пор, пока не узнал другую.
Ухмылка на лице Роджера опять исчезла.
— Так… Все же. Что мне делать, например, прямо сейчас?
— Иди, сходи в бар. Можешь напиться по случаю праздника.
— Что-то я не припомню ни одного на этот день.
— Ну, как же, ты сегодня умер, Трентор. Я считаю, достойный день, чтобы отметить. Второй день рождения, только нерождения.
— Я понял. 1:1. Жаль только, денег нет, чтобы…
Смерть протянула парню ладонь. В той лежала кипа банкнот, скреплённых гладкой скобой.
— На необходимые затраты. Больше не будет, не надейся.
Роджер с радостью взял подарок, а женщина развернулась и направилась стене, закрытой тенью, без капли света.
— Ах да, Вестник. Номенклатура обязывает дать тебе кличку. Сам придумаешь?
— Не думаю, что энтузиазма хватит, но что-нибудь придумаю. Сейчас.
— Как знаешь. До встречи.
И Смерть исчезла.
— День нерождения… Хм, — подумал парень.
В тот момент в голове сверкнуло слово, которое сначала казалось бредовым, но не самым плохим. Линия на запястье загорелась вновь, и рядом с Пактумом появилось это слово. Смертный.
Глава 3
Идея пойди в бар была хорошей, но с окровавленной формой, пробитой шрапнелью, могут возникнуть вопросы. Рядом стояла топливная бочка, в самый раз, чтобы сбросить в неё свой китель с именными шевронами.
— Черт, забыл, — Вестник подтянул один из рукавов наружу и достал документы:
— «И зачем они только тебе понадобятся?». Ага.
В месте с закоптившимся паспортом в открытом кармане лежала зажигалка.
— Вот что и вправду интересно, так это зачем мне эта штуковина, если я не курю? Хотя…
Парень поджег одежду, спрятанную на дне бочки. Вместо пламени повалил кучный дым, но и этого хватило, чтобы спалить ненужные улики. Только белая безрукавка и болотные штаны прикрывали ожившего.
Развалины здания, что спешно покинул Роджер, по-видимому, было окраиной промзоны. На другой стороне служебной железной дороги проглядывался небольшой отросток жилой улицы. Машины были слышны лишь вдалеке, зато из кирпичных трехэтажек, словно втиснутых в противоположную сторону тротуара, доносилась бурная жизнь. Пройдя где-то два или три таких квартала, он наконец-то нашел, что искал.
Непримечательный, но уютный магазинчик одежды. Пожилой хозяин заносил метлу после вечерней уборки, чтобы закрыться, как вдруг внутрь с противным звоном дверных колокольчиков проскочил незванец.
— Эй! Больше никаких посетителей на сегодня! - ворчал престарелый продавец, державший едва открытую железную дверь:
— Проваливай!
— Извините, но я всего пару покупок сделать, — запыхано ответил Трентор.
— Что, муж с командировки не вовремя вернулся?
— А?… Да! Т-то есть нет! Меня… Меня ограбили.
— Ограбили, говоришь? Тьфу ты, опять это чертова шпана. От этих «панков» покоя не будет.
— Это точно. Я только недавно вернулся с войны и тут здравствуйте.