— Во-о-о-от черт, — Кондрат одной рукой держался за простреленное ухо, пока другой наводил револьвер на Седого. Одежда на монстре осталась висеть кусками. Он походил на огромного слизняка, в котором застряли сотни пуль, оставив после себя дорожки из пузырьков воздуха. Седой взмахнул руками-щупальцами, переворачивая мебель и круша склад.
— Все вон! — закричал Вадим и скинул пиджак. Хоть пули и застряли как в желе, но от Седого пошел пар, его одежда обуглилась. Он все меньше и меньше напоминал человека.
Под хлопки выстрелов люди побежали к выходу, толкаясь в дверях и топчась по телам убитых.
— Покажи… — заревел монстр и хлестнул щупальцем.
Вадим пригнулся, уходя в перекат. Он продолжал стрелять, пробуя отстрелить щупальца или ноги. Но с каждым выстрелом существо становилось похоже на бесформенную массу, которая норовила раздавить. Под Седым затрещали обуглившиеся доски, пол разваливался. Он потянулся и поймал Вадим за ногу. Хватка оказалась крепче стальных тесок.
— Че-е-е-рт, — Седой потащил Вадима, раскручивая его в воздухе, и с силой приложил об стену. Хрустнул кирпич, и Вадим залетел в соседнюю комнату, поднимая облако пыли. Он раздавил импровизированную кровать.
— Иди-ка сюда, — забулькал Седой и потащил Вадима к себе. Монстру хватило мгновения, чтобы затолкать в себя целого человека. Только в этот раз вышла промашка. Вадим стоял внутри бесформенной массы и крутил головой. Через полупрозрачное покрытие существа стало заметно, как потемнела кожа у Вадима, как огромное давление смяло карманные часы и потайной револьвер. Но Вадим и мускулом не дрогнул. Началась борьба выносливости. Свечи таяли рядом с Седым, он двигался все медленнее, все больше выделяя пара. Вадим же не двигался, отправляя все выделяемое тепло защитной оболочки в окружающую среду, то есть Седого.
— Эй, урод! — от дверей склада послышался крик. Михаил и Кондрат катили маленькую пушку, — А ну, отвали! А то пальнем.
— Да, да, пальнем!
Вадим понял, что они не шутят и с огромным трудом замахал руками внутри Седого. Может ядро или чем там заряжена пушка и разрушит эту желейную массу, но и Вадиму достанется.
— Хорошо… — Седой звучал как шарик, из которого выпускают воздух. Он медленно выплюнул Вадима, правда, со стороны это больше напоминало рождение ребенка. Большого такого, даже страшненького. Вадим протёр глаза и принюхался. Слава создателям этой твари, но запаха Седой не оставлял.
Не обращая внимание ни на кого, Вадим подошел к телу Алексея, бедолага так и остался лежать рядом с трупом своего убийцы. Удара рукояткой пистолета хватило, чтобы проломить череп.
— Это тебе будет дорого стоить, — Вадим развернулся к Седому, который вернул себе человеческую форму.
— Это не будет сто… — договорить он не успел, потому что толстощёкая голова с проступившими под кожей венами разлетелась как гнилой фрукт.
Вадим сплюнул кусок Седого, который попал ему в рот и с укоризной повернулся к дверям, где ошарашенный Михаил и Кондрат прижались к пушке, а над их головами стоял Микола с дымящимся слонобойным ружьем.
— Падаль, — пробулькал Седой отращивая голову. Все маленькие кусочки, которые разбрызгало от попадания крупной пули, медленно ползли к основному телу.
Михаил, Кондрат и Микола синхронно перекрестились. Кондрат даже забыл о боли в ухе и поцеловал нательный крест, запачкав его кровью. Хуже всех выглядел именно Микола, он много лет дружил с Алексеем, пока служили в жандармерии.
— Вадим, может, его из пушки еще? — хриплым от волнения голосом спросил Захарченко.
— Седой, хочешь еще из пушки? Или и так понял? — осведомился Вадим.
— Ну что вы? Зачем пушка? Давайте так поговорим? — улыбнулось лицо Седого, которое медленно занимало свое место на голове, — Я очень долго собирал всю эту шушеру, чтобы вы прибили ее одним ударом.
— А Алексея, зачем похитили? А Анатолия? — Вадим отошел с линии огня пушки.
— Не я, вот вам крест, — Седой перекрестился, отчего все поморщились, — не я. Англичанин один, он и денег давал, чтобы мужиков собрать. Сегодня должен был приехать. Я то знаю, что нам делить нечего, одно дело делаем, — Седой подмигнул Вадиму, но тот никак не отреагировал, только спросил:
— А зачем же сюда приперся? Я здесь уже работаю.
— Нуууу, где родился там и пригодился, — Седой невинно развел руками. Он быстро перевел взгляд на пушку и снова на Вадима.
Захарченко и Кондрат молча наблюдали за происходящим и не вмешивались. О какой именно работе говорили Вадим с Седым, никто не понимал.
— Может пора поменять место? — надавил голосом Вадим.
— Так, а зачем менять? Рано или поздно найдем, я не спешу, а так вместе поработаем, — в ответ предложил Седой, — я даже знаю, где контрабанду торгаши спрятали. Она же вам нужна?
— Это ты, жизнь Алексея, за деньги купить хочешь? — в разговор вмешался Микола, который нервно водил стволом слонобойного ружья из стороны в сторону.
— Я тут ни при чём, — Седой пухлыми ладонями закрыл голову, — я не утверждаю, что никого из ваших не трогал до этого, но я и не знал, что ваш, хм, Вадим такой.
— Какой? — осторожно спросил Захарченко, за что получил колкий взгляд Вадима.
— Много Седой болтаешь, может, точно из пушечки… — предложил Вадим, не отворачиваясь от Захарченко.
— Не, не, не, не надо. Я понятливый и неконфликтный. И очень полезный.
— Это мы еще проверим, — заявил Вадим и пошел поднимать шубу с пола. Все, что он хотел — на складе узнал. Остальные вопросы можно будет решить в тихом месте.
Глава 4
Рассвет еще не настал, серое небо пробила слабая синева, не предвещающая ничего, кроме плохой погоды. Вадим стоял в дверях роскошной спальни и курил. Доктор Гааза закрыл саквояж с инструментами и вышел в коридор.
За соседней стеной стояла медная ванна с остывшей водой и мёртвой Гертрудой. Господа Реймах пролежала под водой несколько часов, из-за чего ее кожа начала набухать, белеть и морщиться. А потом беспокойный слуга Петр выломал дверь.
Серый свет холодно падал на кровать с шелковыми покрывалами и огромным балдахином. Вокруг стояли шкафы уже ненужной одежды для вечеров. Вадим посмотрел на сигаретный бычок и метнул его в манекен. Пусть в роскоши, но Гертруда не бросала любимое искусство, изготавливая новые платья даже на дому.
Вадим пошёл к выходу, где его ждал Захарченко.
— Что сказала Гааза? — поинтересовался Михаил.
— А что он мог? Купаться в горячих ванных вредно для сердца, — Вадим сплюнул. Он не винил доктора, который просто был человеком своего времени. Гааза не понимал всего вреда от того объема опиума, который Вадим нашёл в сигаретах Гертруды. Более ей скорее повезло, просто уснуть и захлебнуться.
— А что теперь будет?
— Ничего, дальше жить, — Вадим поднял воротник шубы повыше, чтобы закрыться от ветра. Захарченко хоть и знал Гертруду, но не общался с ней так часто, как остальные. В обществе его характеризовали, одним словом — солдафон.
После долгой ночи и угрюмого утра Вадим предложил закинуть Захарченко домой, где его должна была ждать жена.
— Дорогая, я дома, — Михаил тихо зашел в спальню, чтобы не будить слуг, но кровать оказалась пуста. Только из открытой двери балкона дул холодный ветер и намело немного снега.
— Не понял, — Захарченко закрыл балкон и подошел к туалетному столику с зеркалом, за которым Мария любила прихорашиваться. Среди белил, духов, помады и кисточек лежал конверт с письмом. Михаил вскрыл его и пробежался по аккуратному почерку.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он и прям в уличной одежде лег на кровать.
«В порту столицы задержали крупный груз контрабанды, а экипажи кораблей поймали в местном доме с дамами лёгкого поведения. Таким образов мы спрашиваем, когда государь возьмёт бразды правления публичными домами в свои руки?». Вадим на секунду отложил газету и поржал, представив, как император Всероссийский, будет бегать по врачам, чтобы получить справки для девочек, а иначе никакого им жёлтого билета.