— Щербатый, кто там? — Захарченко накрыл рукой пару карт и отвлекся от игры.
— Гаврила, ты же по делу? — просипел Щербатый.
— А? Ну да, по делу.
— По делу пришли!
— Так не морозь человека! — Захарченко прикрикнул, чтобы перебить шумную компанию за столом.
Щербатый открыл дверь и пустил строителя, осторожно проверив, чтобы за ним никто не прошмыгнул.
Гаврила потопал ногами, чтобы сбить снег и прищурено осмотрелся. В зале стоял дым от табака, плавающий в приглушенном свете. Терпкий запах смешался с цитрусом. В центре стола стояли перезревшие лимоны.
— А это, что вашблогородие? — строитель показал на вазу с лимонами.
— Для антуражу, — Захарченко развернулся к гостью, игра стихла, — Чем обязан?
Уточнять Призрак ли перед ним, Гаврила не стал, а просто затараторил:
— Барин, мы слышали, что ты человек добрый, не бросишь честного рабочего в беде. Больше мне идти некуда.
— Не брошу, а что у вас за проблема? — Захарченко принял важный вид.
— Да как сказать, — Гаврила пнул валенком угол ковра, — Обижают головорезы проклятые, дышать не дают, голодом мучают.
Он продолжал говорить,
перебарывая накопившуюся обиду и стыд.
— Ироды, демоны, антихристы, — Гаврила зажмурился, чтобы не зарыдать.
Захарченко оглянулся на собравшихся. К такому душевному излиянию он оказался не готов.
— Подожди отец, а кто тебе о Призраке рассказал? — Щербатый оказался практичнее и решил вмешаться.
— Да подожди ты, видишь, человеку плохо, — Захарченко зло сверкнул глазами на Щербатого и посадил Гаврилу за стол, — расскажи, кто над вами издевается?
— Главного называют Музыкантом, он то ли филармонию закончил то ли еще что-то. Мы строили театр, когда пришли эти с нашим контрактом. Заявили, что теперь мы работаем на них. Я взбрыкнул, но куда там. Музыкант тогда достал расписки о карточных долгах. После работы многие у нас ходят поиграть, — Гаврила кивнул на стол с картами, — бывает проигрываются, но чтоб настолько. Я-то ладно, но там и сынко мой. Вот нас и держат в черном теле, пока не достроим. К околоточным идти я боюсь, карточное заведение не совсем…
— Легальное? — помог Захарченко.
— Пристойное. Я не уверен, но говорят, что там мужеложцы собираются, — потупившись закончил Гаврила.
— Это чиновники, что ли? — заржал Щербатый, но его заткнули грубые выкрики.
Захарченко сделал вид, что сплевывает через плечо, и спросил:
— А где это место, отец? Может и нам туда сходить, чтобы разогнать нечестивых, так сказать, — Захарченко обратился к товарищам за одобрением но увидел только брезгливость.
— Легче натравить на них церковь, — пожал плечами Алексей.
— Ладно, потом решим, но адресок все равно оставь, — Захарченко встал, — Мы сейчас советоваться будем, подожди на кухне, перекуси, не обеднеем.
Гаврила кивнул и скрылся за тяжелой дверью.
— Миша, нужно Вадиму рассказать, — зашептал Щербатый на ухо Захарченко.
— Он занят, а тут маленькая оказия. Вошел и вышел.
— Михаил, ты как хочешь, но если будем собирать народ, то Призраку скажем, — Микола, нахмурился, сев под свет лампы так, чтобы часть его лица закрывала тень.
— Зачем созывать всех? Нас троих хватит, — Захарченко кивнул на Алексея, — Щербатый пока за рестораном проследит, а мы сходим припугнем, и всё.
— Припугнем и всё, — передразнил его Щербатый, — Здесь по порядку нужно. Забьем стрелку, где-нибудь на нейтральной земле. Там и будем говорить.
— Там и буду говорить. Ты свою рожу добрую видел? Ей только бабушек соблазнять, — Захарченко поставил точку в разговоре и крикнул:
— Гаврила.
Из кухни показался начальник артели, жующий сосиску в натуральной оболочке.
— Я жто…
— Да понятно, иди сюда, — Захарченко подманил его поближе, — Решили, точнее решил я, что сначала поговорим с Музыкантом. Передай ему сообщение, что Призрак хочет встретиться на нейтральной земле. Понял?
Гаврила кивнул, усиленно работая челюстями.
— Вот и молодец. Как он выбирает место и время, пусть присылает сюда посыльного.
29 ноября. Свалка за Петроградом.
— Я думаю, они смеются над нами, — Микола натянул на лицо теплый шарф.
— А что? Вполне нейтральненько, если не обращать внимания на запах, — Алексей спрятал замерзшие руки в карманы шубы.
— Еще пять минут и я без всяких переговоров поеду к ним домой, — Захарченко выдохнул облачко белого пара.
Они ждали посреди заснеженных гор мусора. Место выбрали после череды жестких переговоров через посыльных.