— Как ты узнал?
— Бог дал нам глаза, чтобы смотреть и головы, чтобы видеть.
— Не богохульствуй, — Максим бросил мокрый платок на пол, чтобы вытереть сапоги, облитые вином, — Как ты узнал о закладной?
— Ангел на крыльях принес, — меланхолично заметил Вадим.
— А имя, этого болтливого ангела случайно не Василий? — уточнил Максим.
— Может и Василий, он не представился, — уже откровенно смеясь ответил Вадим.
— Ну-ну.
— Простите уважаемый, — за спиной Вадима покашлял гимназист.
— Конечно, вот друг, ты отлично справился, — Вадим протянул ассигнаций на двадцать рублей гимназисту. Огромные деньги для подростка, которому посчастливилось попасть на такое мероприятие и стать свидетелем пикантного скандала.
— Это он чего?
— А я попросил его разыграть небольшую сценку с моей наградой. Легкие деньги для мальчика.
— Так ты знал?
— С начала застолья. Курьер приходил. Дальше осталось немного поиграть.
Что именно имел в виду Вадим, Максим не стал уточнять. Он спросил другое:
— И все это ради меня?
— Нет, что ты. Все ради денег! — кривляясь, заявил Вадим и положил пару купюр себе на погоны, — А это, я полагаю твое.
Он протянул купчую.
— Ради денег, ага, — Максим помял второй подбородок, — Я так не могу. Я уже почти ее выкупил. Я заплачу.
— Какие могут быть деньги между друзьями? — Вадим взял руку Максима и положил туда купчую, — Федор выиграл ее в карты, я только переиграл его.
— Язык Васи точно придется укоротить, — прошипел Максим и положил руку поверх купчей, — Половина. Я дам половину стоимости и не отказывайся. Ты не только ободрал его до нитки, но еще и опозорил. Он будет мстить.
— Пфф, пусть мстит. Папенька только посмеется, когда узнает, что вытворил сын Николая Семеновича, — у Вадима в Оренбурге был один из самых крутых покровителей — крупный торговец и землевладелец Беркутов Борис Владимирович.
— Такие обиды не прощают. Он может вызвать тебя на дуэль.
— Боевого офицера? — спросил Вадим, подходя к столу и выбирая не начатую бутылку вина, — Зубы сломает.
Он подобрал по пути пару бокалов и ушел в сторону приватных комнат, где его ждала одна владелица салона.
***
Вадим сидел на краю кровати и смотрел в стену не моргая. За окном оставалось еще пара часов до рассвета, но он не мог уснуть. Он не нуждался во сне, еде или ласки, но любил играть на публику, притворяясь. Из-под одеяла выглянула женская ножка и осторожно погладила его по спине.
— Ты чего? Я так скучала по своему бунтарю, а ты как пришел меня и добрым взглядом не порадовал, — Анна неохотно поднялась из теплой постели и села рядом, обняв Вадима.
— Ты изменился, такой холодный, — она провела рукой по широкой груди, остановившись на тонком шраме прямо под сердцем, — Выглядит старым. Ты не писал, что тебя ранили в грудь. А еще глаза.
— Не хотел беспокоить, — Валим взял Анну за руку и поцеловал, — Я уеду. Мне тесно в Оренбурге.
— Оставишь меня?
— Конечно, нет. Вернусь, как обживусь в Петрограде.
— После столичных девок и не вспомнишь обо мне.
Вадим улыбнулся краем рта.
— Будь осторожен, Федор ушел в диком бешенстве.
— Я смогу себя защитить.
— Ну да, — Анна ткнула пальцем в шрам, но почувствовала твердые как железо мышцы. Бледная кожа, накаченные мышцы и холодный взгляд превращали Вадима в древнюю статую под лунным светом, — И еще, Марченко переживает. Утром казаки рассказывали, как он заперся у себя и пил.
— Хорошо, зайду к нему. Я ведь еще числюсь в армии, возьму отсрочку по здоровью.
— Что возьмешь?
Вадим слегка скривился и поправил себя:
— Отпрошусь от службы, из-за боевых ран. Он не откажет. Только теперь не знаю, что дарить, хотел хорошего вина взять.
— Так принеси подарок для жены. Казаки с боя живут, а какие бои с бандитами в степи.
— Какая ты у меня мудрая, — Вадим чмокнул Анну в лоб и встал одеваться.
Кровать жалобно заскрипела.
— Вот и не забудь, что у тебя. Чтобы обязательно вернулся за своей провинциалкой из своего Петрограда.
— Он еще пока не мой.
— Пока, — дипломатично заметила Анна.
— Мудрая, — поднял назидательно палец Вадим и вышел в коридор.
Вышел, закрыл дверь, и намек на улыбку исчез с его лица. Дальше по коридору шла комната с открытой дверью, там мирно посапывал Василий в обнимку со светловолосой бестией, оставившей порезы на шее и спине друга.
Вадим вышел на улицу. Свежий бодрящий ветер ласкал через рубашку. В воздухе висела смесь пыли и росы. Он пришел пешком до усадьбы к самому рассвету. На веранде сидел отец в кресле качалке, укутанный пледом. Он заметил Вадима, но не спешил вставать.