— Нет конечно, — улыбнулся Вадим, — ведь у меня есть монета!
Он вложил рубль и внутри зашумел механизм. Крышка открылась, но чертик с табличкой "насрать" застрял и полностью не вылез.
— Вот черт, насрать застрял! — Вадим преувеличенно хлопнул себя по ноге.
— Да ты издеваешься! — сопровождающие нервно потянулись к оружию.
— Подождите, Призрак, у меня есть два насрать по цене одного рубля! — заржал Захарченко, — Ох, черт!
Он пригнулся, прикрывая голову руками. Вадим скрежетнул зубами и пнул стол, переворачивая его. В комнате загремели выстрелы. Бандиты разряжали в Вадима все, что было, выбивая куски шерсти из его шубы, но в ответ получали револьверные выстрелы и падали.
Захарченко поднял голову, в него несколько раз попали, но старая драгунская броня выдержала. Толстый нагрудник выдержал пистолетные выстрелы, а большего и не требовалось.
По полу ползал подстреленный в колено Князь.
Вадим дернул рукой, сбрасывая отстрелянные гильзы из револьверов. Кожа на его голове покрылась серой запекшейся коркой в местах попаданий. Свинцовые пули смятыми блинчиками застряли в коже и не падали.
— Поигрались и хватит, — Вадим присел над Князем и подтащил его к себе за ногу, — Сейчас я буду спрашивать, а вы отвечать.
— Ты ничего не узнаешь! — Воскликнул раненый в живот Доктор. Он сидел прислонившись к стене и тихо подвывал от боли.
— О, вы еще не знаете мои аппетиты, — с этими словами Вадим снял сапог с ноги Князи и под крики ужаса оскалился.
Они закончили за полчаса. Захарченко вышел на половине процесса и согнулся над ведром, в котором раньше была святая вода.
— Вадим, они перегнули палку, но чтобы так… — Михаил показал на дрожащего Пастора, которой сжался в позе эмбриона с закутанной в платок рукой без пальцев.
— Сами виноваты, — Вадим прополоскал рот водкой из фляги и вышел из комнаты.
К дому подъехал экипаж с Кондратом и бойцами.
— Грузите их, — приказал Вадим и протянул Кондрату список мест, обязательных для посещения. Одним из таких мест стал недостроенный театр на окраине города, для которого Музыкант шантажировал строителей. Вадим ходил по сцене, проверяя качество работы, когда Алексей и Микола привели дрожащего Музыканта в стареньком костюме. Старейшины вытащили его из тюрьмы, после происшествия с крестом у рынка.
— Что вы здесь хотели сделать? — громко спросил Вадим, проверяя акустику.
— Театр, — Музыкант заикался от страха, — только не бейте.
— Да кому ты нужен, убогий, — посмеялся Алексей.
Вадим спрыгнул со сцены, пол под ним прогнулся.
— А кого хотели назначить управляющим?
— Меня, — Музыкант не понимал, что происходит.
— Странная идея, в Петербурге полно театров, зачем еще один? — Вадим покрутился на месте. В зале не хватало первых рядов, и ниша для оркестра пустовала, — вот я здесь вижу дом моды! Такой, где девушки смогут показывать модные наряды, — Вадим дошел до центра зрительских мест, — Вот досюда будет подиум, окруженный зрителями. Ты понимаешь?
— Наверное, — побледнел Музыкант.
— Жить хочешь?
— Хочу…
— Значит, поймешь, — улыбнулся Вадим и хлопнул в ладоши, отчего музыкант дернулся.
— Пойму.
— Уведите.
Алексей и Микола потащили пленника на выход.
Февраль заканчивался, как и все главные дела с преступным миром Петербурга. Без Старейшин сопротивление распалось на мелкие группки, которые предпочли договориться, посылая представителей. Вадим не собирался занимать ниши, просто не терпел организованного противодействия.
***
Майор Алексей Игнатьевич ехал по очередному вызову. За последний месяц его завалили жалобами на революционеров и заговорщиков. Отделению не хватало людей.
— Что у вас? — спросил Алексей Игнатьевич у дежурного колоточника, который стоял рядом со старым каменным зданием на границе Петербурга.
— Так, здесь это, послание, — околоточный протянул майору фиолетовую карточку с белыми буквами: "Подарок майору Алексею Игнатьевичу от В."
В запертой комнате на втором этаже дома остались, если живые главари, некогда называемые Старейшинами. Позднее по почте майору пришел толстый пакет со всеми грехами Старейшин. Отправитель остался неизвестным, официально.
Глава 19
Вадим читал письма в поместье. Корабль Вестник ушел с первым грузом во Францию, с Ромашкой в роли первого помощника, чтобы набирался опыта.
Рядом с рабочим столом сидела Анна в большом кресле и читала книгу, какого-то российского современника. Тихая и в чем-то даже отрешенная.