— Как прошло? — Вадим расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.
— Я же все в письме написал.
— Словами давай. А то на бумаге было больше желчи чем чернил.
— Вадим Борисович, давайте вы будете испытывать свою гадость без меня?
— Значит сработало, — Вадим улыбнулся.
— Еще как. Я три дня зал проветривал, ладно хоть мебель была старая и запах не въелся.
— Куда тела дел?
— На городскую свалку, — Кондрат убрал бумаги в стол и закрыл ящик на ключ.
— А я то думаю, что за собаки по городу бегают и гадят до смерти, — Вадим задумчиво почесал подбородок.
— Это все вы.
— Ладно хватит. Скоро придут еще гости, готовь кухню. Потом пошлешь человека за Захарченко. Нужно подготовить поляну, он знает какую.
— Хорошо сделаю, — Кондрат ушел за посыльным, а Вадим вернулся за стол.
Через час пришли знакомы адмирала по морской стезе, потом чиновники знакомые с Есиславом и Мальцевым.
Народу набилось много, пришлось сдвигать столы, заняв почти весь зал.
— Вот и открылся твой Эльбрус! — крикнул Горынин отпивая вина из рога.
К Вадиму несколько раз подходил Кондрат, чтобы подготовить все для встречи на вторник.
— Господа, а почему бы не продолжить праздник на свежем воздухе? — вопрос Вадима вызвал громкие одобрительные крики.
За город ехали длинной колонной из шикарных европейских карет. Месяц назад Вадим искал землю под новые предприятия и наткнулся к северу от столицы на большое поле и лес на берегу бухты Петрокрепости. Прям здесь строить не дали, но разрешили использовать как охотничьи угодья. Капитан Захарченко ждал гостей за длинным столом у расставленной палатки.
— Господа, доброго утра. Кто болеет в палатке есть рассол и запасы опохмелиться. Всех остальных прошу за мной.
Высокопоставленные чиновники, пара человек из жандармов, адмиралтейства, счетной палаты. Все со слугами и своим оружием для охоты. Щербатый держал гончих на привязи, он сегодня отвечал за загон дичи. Вадим сиял как начищенная монета. Многие из гостей носили костюмы из одной популярной в Петербурге этой осенью.
— Это новинки отечественного оружестроения, — Захарченко подвел заинтересовавшихся к столу, на котором лежали двуствольные ружья в чехлах и несколько деревянных коробок с патронами. Он достал ружье с гравировкой и переломил, показывая как обращаться.
— Вадим, а что там за штуковина стоит? — Есислав сидел на коляске рядом с Вадимом и показывал на деревянные устройства с плечами и упругим каналиным канатом, — Захотелось вспомнить старину?
— Это небольшая переделка. Скорпионы вышли из моды, — Вадим сверкнул пенсне и улыбнулся, — Все будет.
Пока Захарченко рассказывал о новых папковых патронах, слуги в отдалении от стола расставляли деревянные мишени с изображением кабанов, зайцев и уток.
— Господа и дамы, — Вадим поклонился гостям и их сопровождающим, — прежде чем начнем охоту, хочу похвастаться достижениями нашего с вами земляка. Эти прекрасные творения мастера Уманского заинтересуют своей изящностью, надежностью и точностью в охоте.
— Вадим, так дай пострелять, мы только за, — хохотнул Горынин, громко хрустя яблоком.
— Не просто пострелять, а со спортивным интересом. Я каждому дам по двадцать выстрелов, но потом начнем состязание для всех желающих! Первые трое получат приятные подарки, которые смогут опробовать на охоте, — Вадим погладил ружье, — Начнем же.
Глава 10
В темной комнате с решеткой на окнах сидел лысый мужчина в вечернем халате. Его руки наручниками приковали к железному столу, а ноги в одном тапочке слабо елозили по холодному каменному полу.
Щелкнул замок. Тяжелая дверь в серую комнату открылась с противным скрипом несмазанных петель.
— Так, так, так, — в комнату для допросов вошел темноволосый жандарм с майорскими эполетами. Он держал подмышкой кожаную папку и в раздражении шевелил длинными усами, — Дела ваши плохи.
Седой удивленно открыл рот и раскрыл ладони, но не ответил.
— Да, да, — жандарм подождал прежде чем за ним закроют дверь, чтобы перейти на шепот, — Ты что здесь забыл?
— Решил покупаться, а меня как собаку потащили в казематы. А я между прочем гражданин Российской империи! — Седой захртпел.
— Ну-ну. Слово то какое выбрал "гражданин". Что это? Тебе Седой жить надоело? На плаху захотел? — жандарм облокотился на спинку стула, достал перо, чернила и бумаги, в которых кривым почерком начал писать, — Ладно что ко мне попал, будешь должен. Напишу, что пил, упал с причала и поранился. Отсюда эта нелепая рана на груди. Верно?
— Верно.
— Ну вот и ладушки. Чтоб я тебя здесь больше не видел.
— А как? — Седой улыбнулся распухшими губами, — Имя, не забуду.
— Эх, пьянь. Даже друга не помнишь, — майор убрал перо, чернила и закрыл папку на завязочки, — Конвоир!
Дверь открылась, в комнату зашел молодой солдат с ружьем на плече.
— Отпустите, хе, "гражданина". Законы не запрещают плавать пьяным, а с опасным преступником, это свидетель ошибся— майор поднялся и вышел.
Через четверть часа Седой стоял на улице и потирал запястья рук. Дул холодный ветер и шел снег. Ночной халат не закрывал все тело и часть бледно-синего пуза оставалась открытой. Прохожие тихо смеялись, проходя рядом, один мальчик даже стал показывать пальцем на странного дядю, который любопытно крутил головой.
Седой шмыгнул носом и пошел вниз по улице. В его понимании хорошие люди обязательно должны помочь, если правильно попросить. Просить пришлось где-то через час, когда Седого затащили в подворотню два здоровых лба в грязной одежде рабочих.
— Слышь, блаженный, а снимай халат, — лоб достал из-за пояса кусок отпиленного лома для разбивания льда.
— Может договоримся? — Седой похлопал глазами.
— Сейчас я с твоей головой договорюсь. Снимай! — бандит замахнулся и ударил концом обрубка в торчащее пузо Седого, — Ну нет, так нет.
Лом наткнулся на что-то твердое как камень, у Седого загорелись глаза, и оружие застряло.
— Чтоб меня…
Договорить бандит не успел. Пухленькие руки Седого расширились и как желе поймали головы бандитов в холодце.
— Ха, холодец, — Седой облизнулся.
Бандиты кричали, но звук не проникал за полупрозрачный гель-щупальца, только пузырьки воздуха застревали рядом с открытыми ртами, не выходя наружу. Добрые люди попали в ловушку, из которой не было спасения.
— Ладно, — на шее Седого проступила нездоровая фиолетовая вена, и головы бандитов лопнули, оставив кровавые пузыри и осколки костей в руках-геле, — Что-то холодца захотелось.
Седой порыскал по карманам неудавшихся грабителей. Приличный улов в два рубля означал сытный обед в рабочей столовой.
— Только, — Седой посмотрел на свой единственный тапочек и истоптанные сапоги бандита.
***
Пока гости развлекались, расстреливая мишени, Вадим задумался о продвижении своего оружия. Его нужно было продавать много и желательно армии. Собирать каждое ружье после длительной ручной обработки считалось тупиковым путем в продвинутых странах. Во Франции на оружейных заводах производство стволов поставили на конвейер питающийся от водяного колеса. В Англии во всю господствовали паровые машины. Единственным исключением служили оружейники в америке, но там все быстро менялось с наплывом инженеров из европы.
На стрельбище плыли облака пороха. Вадим стоял за палаткой молча наблюдая за состязанием.
— Вадим? — со спины его окликнул Захарченко.
— Это я.
— Тебе пришло письмо, — он протянул черный конверт.
В письме оставили только одну фразу: "Мы знаем, чем ты занимаешься"
— Что-то срочное? Курь аж запыхался, — Захарченко пристегнул вторую кобуру с револьвером к бедру.
— Обычные наблюдатели. Тебе зачем два пистолета?
— Хочу попрактиковаться, — он пошел к стрельбищу, чтобы встать напротив ростовой мишени в ста шагах.