— Вадим, они перегнули палку, но чтобы так… — Михаил показал на дрожащего Пастора, которой сжался в позе эмбриона с закутанной в платок рукой без пальцев.
— Сами виноваты, — Вадим прополоскал рот водкой из фляги и вышел из комнаты.
К дому подъехал экипаж с Кондратом и бойцами.
— Грузите их, — приказал Вадим и протянул Кондрату список мест, обязательных для посещения. Одним из таких мест стал недостроенный театр на окраине города, для которого Музыкант шантажировал строителей. Вадим ходил по сцене, проверяя качество работы, когда Алексей и Микола привели дрожащего Музыканта в стареньком костюме. Старейшины вытащили его из тюрьмы, после происшествия с крестом у рынка.
— Что вы здесь хотели сделать? — громко спросил Вадим, проверяя акустику.
— Театр, — Музыкант заикался от страха, — только не бейте.
— Да кому ты нужен, убогий, — посмеялся Алексей.
Вадим спрыгнул со сцены, пол под ним прогнулся.
— А кого хотели назначить управляющим?
— Меня, — Музыкант не понимал, что происходит.
— Странная идея, в Петербурге полно театров, зачем еще один? — Вадим покрутился на месте. В зале не хватало первых рядов, и ниша для оркестра пустовала, — вот я здесь вижу дом моды! Такой, где девушки смогут показывать модные наряды, — Вадим дошел до центра зрительских мест, — Вот досюда будет подиум, окруженный зрителями. Ты понимаешь?
— Наверное, — побледнел Музыкант.
— Жить хочешь?
— Хочу…
— Значит, поймешь, — улыбнулся Вадим и хлопнул в ладоши, отчего музыкант дернулся.
— Пойму.
— Уведите.
Алексей и Микола потащили пленника на выход.
Февраль заканчивался, как и все главные дела с преступным миром Петербурга. Без Старейшин сопротивление распалось на мелкие группки, которые предпочли договориться, посылая представителей. Вадим не собирался занимать ниши, просто не терпел организованного противодействия.
***
Майор Алексей Игнатьевич ехал по очередному вызову. За последний месяц его завалили жалобами на революционеров и заговорщиков. Отделению не хватало людей.
— Что у вас? — спросил Алексей Игнатьевич у дежурного околоточника, который стоял рядом со старым каменным зданием на границе Петербурга.
— Так, здесь это, послание, — околоточный протянул майору фиолетовую карточку с белыми буквами: "Подарок майору Алексею Игнатьевичу от В."
В запертой комнате на втором этаже дома остались, если живые главари, некогда называемые Старейшинами. Позднее по почте майору пришел толстый пакет со всеми грехами Старейшин. Отправитель остался неизвестным, официально.
Глава 19
Вадим читал письма в поместье. Корабль Вестник ушел с первым грузом во Францию, с Ромашкой в роли первого помощника, чтобы набирался опыта.
Рядом с рабочим столом сидела Анна в большом кресле и читала книгу, какого-то российского современника. Тихая и в чем-то даже отрешенная.
— Ань, как тебе жизнь в столице?
Анна закрыла книгу и убрала упавшую прядь волос.
— Шумно, много серых людей, но я рада. У меня появилось много новых знакомых, друзей. Ты рядом.
Вадим колебался. Не мог убедить себя, что это действительно нужно для дела. Что нужно жить с не любимой.
— Знаешь, я… — он замолчал, думая, как выразить мысль.
— Я нашла кольцо, — Анна нервно кашлянула. — Давно.
Вадим почувствовал, как в груди растет засасывающий водоворот тоски.
— Я ждала. Видела, как ты отдаешь себя работе, уходишь по ночам или запираешься в кабинете. Ты никогда не спишь. Ешь, если напомнить, — она говорила спокойно, но в глазах стояли слезы, — Ты, как вернулся из похода, стал одержим. Заводы, оружие, все эти промышленники. Я не говорила и не скажу Максиму с Васей, что они стали удобными инструментами. Для тебя все инструменты.
— Ты меня видишь насквозь, — выдавил улыбку Вадим.
— Я не хочу становиться инструментом.
— Тебе и не нужно, — Вадим открыл ящик стола и достал коробочку с кольцом. — Я тоже не хочу, чтобы ты становилась инструментом. Слишком нечестно.
— Ты хотел сказать бесчеловечно? — Анна тыльной стороной ладони вытерла слезы.
— Мы с тобой, просто разные, — Вадим вынул кольцо и щелбаном запустил его крутиться по столу.
— Я уеду, учится.
— Хорошо, чем я могу помочь?
Вадим оторвался от кольца, чтобы посмотреть Анне в глаза. И увидел такой же водоворот печали.
В дверь кабинета постучали.
— Не вовремя! — в голосе Вадима появились стальные нотки.
— К нам гости, Вадим Борисович, очень важные, — донесся глухой голос Ефима.
Вадим кашлянул и встал открыть дверь. В прихожей стоял Местечкин Алексей Игнатьевич с новыми эполетами полковника. Его сопровождало двое караульных с ружьями. Ефим бледный стоял, понурив голову.
— Господа? — Вадим наклонил голову.
— Вадим Борисович, ваз вызывает к себе генерал жандармерии Щедрин, по вопросу государственной безопасности, на беседу.
— Беседу? Отлично, давно хотел познакомиться, — Вадим открыл дверь кабинета и жестом пригласил пройти, — Я думаю, что с пустыми руками не хорошо ходить на встречи. Позволите одеться?
— Конечно, — Местечкин прошел и поклонился Анне, — мадам.
— Ваше высокоблагородие, что-то случилось? — забеспокоилась Анна.
— Мы заберем вашего друга на беседу.
Вадим надел сюртук и взял со шкафа две бутылки вина. С кухни Ефим принес корзину фруктов.
— Поехали.
— Ваш слуга останется, — Местечкин кивнул на Ефима, — и никакого оружия.
— Конечно, — Вадим состроил оскорбленное лицо и пошел за полковником.
Карета выглядела мрачно черной на фоне белоснежного ковра вокруг усадьбы. Заводское работало и не заметило, как Вадима забирали. Захарченко Вадим послал спрятаться с людьми в окраинах, чтобы не мозолить полиции глаза после недавних разборок. Нужно, чтобы болото успокоилось, а то комары загрызут, а лягушки проглотят.
На встречу к такой лягушке Вадима и везли. Генерал Щедрин отвечал за исполнительное крыло третьего отдела. Первая, вторая и третья преграда на пути либеральных голосов, кружков мечтателей о смене режима и прочих оторванных от реальности людей.
Вадима вели по аккуратному коридору с расписанными стенами на третий этаж. Перед лестницей он остановился и обратился к полковнику:
— Алексей Игнатьевич, а у вас красивый кабинет? Никогда не видел, — Вадим подмигнул полковнику.
Местечкин закатил глаза и обратился к конвоирам:
— Я дальше сам.
— Но Алексей Игнатьевич, генерал… — запротестовал один из них.
— С генералом я сам поговорю. И отведу гостя. Свободны, — последнее слово Местечкин прорычал.
Конвоиры отдали честь и ушли. Полковник завел Вадима в свой кабинет и попросил секретаря никого не пускать, пока они говорят.
— Давайте быстро, Вадим Борисович, у Щедрина сегодня отличное настроение.
Вадим же спокойно осмотрел кабинет. Широкий рабочий стол, несгораемый сейф в углу. Шкафы с картотеками и кресло с новой фиолетовой обивкой.
— Да я кратко. Поздравляю с повышением, — Вадим поставил на стол корзинку с фруктами.
— Спасибо, — как-то скрипуче заметил Местечкин.
— Вот скажите, Алексей Игнатьевич, как со здоровьем у генерала?
— Не жалуется, — Местечкин стоял у двери, не понимая, куда идет разговор.
— Воот. И ждать вам следующего повышения как до китая спиной. Вас и полковником, наверное, сделали с усмешкой.
— Вадим Борисович, не смешите. Щедрин меня через звание перетащил и так.
— А вы сами верите, что это не потолок? Думаете, что лет через десять, пятнадцать вас поставят начальником жандармерии?
— Ну не пятнадцать, — Местечкин впился взглядом в спокойное лицо Вадима.
— Допустим. А если у Щедрина появится любимчик? Как я слышал, генерал не постоянен, — Вадим поставил две бутылки вина на стол и выбирал какую открыть.
— Это все теории.
— Теории, — согласился Вадим и взял бутылку с гранатовым вином, — Но мы с вами, можем договориться, чтобы они остались теориями. А вы, скажем, в течение полугода, займете место Щедрина.