— С удовольствием.
Я сел на краешек белого продолговатого предмета, обитого тканью букле, а она примостилась на другом краю, закинув ногу на ногу.
— Мне следовало бы приказать Ости вышвырнуть вас отсюда ко всем чертям.
— На то есть конкретная причина или это просто дело принципа?
— Причина есть. Попытка шантажа. Разве не так?
— И в голову никогда не приходило. По крайней мере, до сих пор.
— Не разыгрывайте меня. Я знаю ваш тип людей. Возможно, вы предпочитаете иную словесную упаковку. Допустим, я плачу вам предварительный гонорар, чтобы вы защищали мои интересы или что-нибудь в этом роде. Все равно шантаж, независимо от словесной упаковки.
— Или чепуха, как бы вы это не пытались преподнести. Но продолжайте. Мне давно никто не предлагал наличных. Или это мне только привиделось?
Она скривилась, чего и следовало ожидать. — Как вы смеете острить, когда тело моего мужа еще не остыло в могиле?
— Он пока еще не в могиле. Банальный прием, Зинни. Могли бы сказать что-нибудь пооригинальнее. Ну-ка, попробуйте.
— Неужели в вас нет уважения к чувствам женщины — к чему-либо вообще?
— Покажите мне настоящие чувства. У вас они есть.
— Откуда вы знаете?
— Нужно быть слепым и глухим, чтобы не заметить. Вы их выстреливаете, словно фейерверк.
Она молчала. Ее лицо было неестественно спокойным, за исключением глубины глаз. — Вы несомненно имеете в виду ту сцену на переднем крыльце. Это ничего не значит. Ничего. — Она говорила, словно ребенок, повторяющий заученный урок. — Я была напугана и расстроена, а д-р Грантленд — старый друг семьи. Естественно, в беде я обратилась к нему. Я полагала, что и Джерри поймет это. Но он всегда был безрассудно ревнив. Не позволял даже смотреть в сторону другого мужчины.
Она взглянула на меня украдкой, проверяя, поверил ли я ей. Наши глаза встретились.
— Сейчас уже можно.
— Говорю вам, меня совершенно не интересует д-р Грантленд. И никто другой.
— Вы слишком молоды, чтобы подавать в отставку.
Ее глаза хищно сузились, словно у кошки. Как и кошка, она была умна, но слишком самонадеянна, чтобы быть по-настоящему умной. — Вы жутко циничны, не так ли? Ненавижу циников.
— Давайте перестанем хитрить, Зинни. Вы по уши влюблены в Грантленда. Он без ума от вас. Надеюсь.
— Что значит — «надеюсь»? — спросила она, рассеяв мои последние сомнения.
— Я надеюсь, что Чарли без ума от вас.
— Это так. Я хочу сказать, это было бы так, если бы я позволила. А почему вы сомневаетесь?
— Откуда вы взяли?
Она махнула рукой и состроила гримаску. Даже сейчас, гримасничая, она не могла выглядеть некрасивой.
— Переливаем из пустого в порожнее, — сказала она. — Мысли начинают путаться. Давайте говорить по существу. Эта сцена на крыльце... Я понимаю, получилось некрасиво. Вы что-нибудь расслышали?
Я придал лицу загадочное выражение. Она продолжала наступать, испытывая страх, который лишил ее осторожности.
— Что бы вы ни слышали, это не означает, будто я рада смерти Джерри. Мне жаль, что он умер. — В голосе ее прозвучало удивление. — Да, я ощущала жалость к бедняге, когда он лежал там. Не его вина, что он не сумел... что наша семейная жизнь не склеилась... Как бы то ни было, я не имею никакого отношения к его смерти. И Чарли тоже.
— А кто утверждает обратное?
— Нашлись бы, если бы узнали о той дурацкой возне на крыльце. Милдред могла бы сказать.
— Кстати, где сейчас Милдред?
— Прилегла. Я уговорила ее немного отдохнуть перед обратной дорогой в город. Она эмоционально истощена.
— Хорошо, что вы о ней позаботились.
— Не такая уж я окончательная сука. И я не виню Милдред за то, что сделал ее муж.
— Если это сделал он, — уточнил я, чтобы посмотреть на ее реакцию, и надеясь получить зацепку.
Она восприняла мои слова как оскорбление. — Разве могут быть какие-нибудь сомнения в том, что это его рук дело?
— Сомнения остаются до тех пор, пока вина не доказана в суде.
— Но ведь он ненавидел Джерри. У него было оружие. Он пришел сюда, чтобы убить Джерри, и мы знаем, что он здесь был.
— Да, мы действительно знаем, что он здесь был. Может, он и сейчас здесь. Остальное же — лишь ваша версия. Мне хотелось бы выслушать и версию Карла до того, как мы установим его виновность и казним на месте.
— Кто говорил о казни? Сумасшедших не казнят.
— Да нет, казнят. Более половины людей, которых отправляют в газовую камеру в нашем штате, имеют отклонения в психике — ненормальны в медицинском смысле, если не в юридическом.