Он промолчал, и звук тихо журчащей воды заполнил тишину. Наконец она посмотрела на него. Затем холодно рассмеялась и снова пожала плечами:
– Признаю, не самая утешительная мысль.
Он покачал головой, но не ответил. Она нахмурилась и внимательно посмотрела на него:
– Ты думаешь…
– Мы не готовы, – тихо прорычал он.
– Вы никогда и не будете готовы, – сказала она. – Ни один из вас, ни Дорн, ни ты, ни все орудия Терры. Вы никогда не будете готовы.
– Если бы у нас было больше времени…
– Для подготовки к этому время не требуется. – Она взяла маленький камушек и бросила через край. Затем наклонилась вперёд, чтобы посмотреть на всплеск. – Дело в душе, и именно поэтому вы не готовы.
Он почувствовал напряжение. Андромеда рассмеялась над его беспокойством.
– Селенары, мои сородичи, верят, что душа находится не вне нас, а в нашей крови, в памяти наших генов. Они сказали бы, что человечество просто не может быть готовым к этому. То, что происходит и что должно произойти, оставит шрам в крови. Оно изменит душу человечества и всех его потомков. Через десять тысяч лет оно станет памятью, которая поёт в душе каждого. Если это время повторится, то мы будем готовы снова встретить его.
– Если мы сейчас проиграем, то это будущее никогда не наступит.
– Ты сомневаешься, что вы выживете? А я думала, что это я – с моими манерами генетической ведьмы и странными взглядами – должна быть пессимистом.
– Поражение всегда возможно, даже если ты никогда не уступишь ему.
Андромеда посмотрела на него со странным выражением, которое он не мог понять. Она перекатывала ещё один камушек в руках.
– Ты не подвёл его, – сказала она. – И он не потерпел неудачу даже в конце. Ты носишь его имя, но не должен нести его бремя. Я не сказала, что вы проиграете. Я сказала, что вы никогда не будете готовы. Это разные вещи.
Архам промолчал, но немного переместился. Свисавший с плеч чёрный плащ неожиданно показался столь же чужим, как и имя, которое всё ещё не до конца принадлежало ему.
Он выдохнул, собираясь ответить.
Система оповещения в горжете доспехов зашипела и прошептала несколько последовательностей закодированных щелчков. Архам повернулся и надел шлем.
– Он идёт, – произнёс он. Андромеда бросила камень через край, но не стала провожать его взглядом. Она подвинулась к Архаму.
Первым из темноты появился державший наготове болтер брат-хускарл Архама. Идентификационные сигналы защёлкали между двумя Имперскими Кулаками, пока он приближался. Осторожность, даже среди братьев, стала тем уроком, который они хорошо выучили за прошедшие годы.
“Наша кровь запомнит и это недоверие?” – подумал он.
Рогал Дорн показался в поле зрения, полированное золото его доспехов казалось серебром в лунном свете. Архам быстро склонил голову. Хускарлы никогда не преклоняли колени в присутствии своего повелителя, они являлись его преторианцами и военными товарищами, и долг их служения был достаточной демонстрацией уважения. Это было ещё одним изменением, к которому Архам до сих пор не мог привыкнуть.
– Повелитель, – произнёс он. Дорн встретил его взгляд, когда Архам поднял голову.
– Следуйте за мной, – сказал примарх и прошёл мимо, шагая быстро, но без лишней спешки.
Андромеда спрыгнула с балюстрады и последовала за ним вместе с Архамом.
– Вы знаете, зачем вас и Архама вызвали, госпожа Андромеда? – спросил Дорн, не замедляясь и не оборачиваясь.
– Вас успокаивает, когда он рядом, – не колеблясь, ответила она.
Дорн оглянулся, и Архаму показалось, что он увидел огоньки в глазах повелителя. Андромеда пожала плечами:
– Да, лорд-преторианец, я знаю зачем.
– И вы знаете, куда я направляюсь?
– Вы направляетесь посмотреть на небо.
Дорн не ответил, и они следовали за ним сквозь эхо и темноту Дворца.
Два часа до полуночи
“Сила и истина станут его будущим, но сейчас он послужит нам местом бойни. И это будет бойня... Она – цена этого будущего”.
Собственный голос преследовал Рогала Дорна, пока он шагал под куполом Единства. Другие голоса проникали в его мысли, не переставая, крича из тишины. Он думал обо всех шагах, которые сделал в своей жизни, обо всех принятых решениях, и всё это теперь казалось имевшим другое значение, чем он думал в то время.