– Мы сражались за Терру со времен Нас’сау, – произнес голос по вокс-каналу воина. Впервые за несколько часов.
Воин поднял зеленые глаза, живые и яркие, как изумруд. Двери отсека начали открываться, впуская свет и воздух.
– Ты знаешь, что нужно сделать? – спросил голос.
Воин кивнул.
– Задание предельно понятно.
– Найди их, Тагиомалхиан.
Воин надел шлем, и на ретинальном дисплее вспыхнул поток данных систем доспеха.
Кустодий встал, закрепив клинок стража и штормовой щит. Затем примагнитил к аурамитовому доспеху трос из моноволокна. Он тянулся к длинной катушке, привинченной к отсеку. Тагиомалхиан подошел к открытому люку, раскручивая трос на ходу. Плащ затрепетал под порывами ветра. Воин присел на край и посмотрел на слой смога. Глаза за линзами шлема прищурились.
– Найду, – прошептал он, прежде чем шагнуть в забвение.
Абиссна горела. Я не видел этого из-за дыма, но ощущал запах пожара и слышал его. Пылающая плоть находящихся внутри солдат, треск камней в обжигаемых пеклом стенах, пронзительные вопли. Пришло Единство.
Густой пепел носился по разросшимся со смертью принца полям смерти за пределами огромной крепости. Их вылазка с целью прорыва наших линий и выхода к осадным орудиям провалилась. Артиллеристы Имперской Армии, которых я тоже не вижу, поддерживали неослабевающий обстрел. Такая неистовая музыка. Мое сердце бьется в такт с ней, воспаряя от ее громоподобной мелодии.
Мы давили и давили сильно. Солнце Африка пылало. Я изнемогал в своей тяжелой броне, а от исходящего от кожи жара начал запотевать визор. Везула стоял рядом, призывая к атаке и возбуждая еще большую ярость в Громовом Легионе. Жар усилился.
Мы бежали, оставив позади наши гравимашины, болтеры перегревались от непрекращающейся стрельбы.
Пуля ударила в мой наплечник, пробила его и впилась в кожу. Я зарычал, используя гнев, чтобы подавить боль, и посмотрел на Знамя Молнии. На расстоянии только его я видел сквозь дым.
Где-то рядом с ним сражался Император. Даже Его отдаленное и невидимое присутствие придавало мне сил. На несколько секунд дым истончился и среди серого мелькнул золотой проблеск.
– Там, – раздался за спиной голос Гайрока, и я почувствовал, как рука в перчатке мягким прикосновением направила меня. – Кустодии… Львы под маской людей.
– Так говорят.
– Покажем им, как сражается Громовой Легион? – спросил он, и я обернулся, чтобы увидеть его широкую ухмылку.
Дым снова поглотил их, не дав мне времени восхититься их смертоносным мастерством.
– Конечно, брат!
Гайрок громко и самоуверенно рассмеялся, не обращая внимания на пули, летящие в нас сквозь дым. Мой товарищ указал на серую громаду.
– Тогда, вот твой шанс!
Низкий раскатистый удар возвестил о падении северной башни.
– Вонзим же гладий прямо в глотку полоумного князя, а, Дан?
Затем Везула отдал новый приказ об атаке, и мы бросились вперед всей когортой.
– Ты хотя бы его имя знаешь, Гайрок? – спросил я.
Он покачал головой.
– Так много ничтожных баронов, олигархов и полководцев, какая разница? Все падут на колени и примут Единство или же умрут. А сейчас покажем им как.
Северная башня упала с медленной неотвратимо грацией. Она прошла сквозь дым, словно меч, с каждым метром все больше крошась и осыпаясь. Когда башня, наконец, рухнула на землю, удар сотряс поле битвы, словно землетрясение. Во все стороны разошлись огромные клубы дыма, а за ними показались враги.
В пропитанных потом серых мундирах под медными нагрудниками и остроконечных шлемах, они, несмотря на перепуганные бледные лица, держались твердо. Солдаты построились шеренгами и тщательно целились.
Из бреши в стене Абиссны бил спорадический стрелковый огонь. В основном карабины и странная энергетическая пушка. Наша когорта наступала с поднятыми щитами.
– Да начнется жатва! – проревел Гайрок и я почувствовал, как его боевой пыл заразил меня.
Я бросился через брешь в стене, перепрыгивая через камни и заваленных ими раненых, и взялся за тех, кто еще мог сражаться.
Заревев, я отсек стрелку голову. Мельком увидел Гайрока, который крикнул мне: «В проломе африкское солнце жарит сильнее, а, Дан!» Его клинок был самым красным из всех. Наша атака опустошила защитников. Их ряды дрогнули, а потом рассыпались. А затем я услышал вопли Везулы. Горны ревели. Победа была близка, но кровопролитие закончится не скоро. Я убил двоих одним ударом, нанизав обоих на свой меч, но они потянули мою руку вниз, и я получил скользящий удар в голову. Шлем треснул. Он спас мне жизнь, но из-за головокружения я опустился на колени. Сплюнул кровь, подавляя боль и тошноту, и поднял глаза…