Будущее Империума решится здесь, в пределах этих стен, а не благодаря огневой мощи или размещению огромных орудий. Да, подобные вещи определят характер грядущей конфронтации, гротескного кровопролития – цены, которую придётся заплатить, чтобы закончить всё это.
Герольды варпа были по-своему правы. Психические звуки горнов были не просто объявлением о своём появлении, они были вызовом со стороны самой тьмы:
– Вот наш чемпион, – кричали они. – Преклоните перед ним колени или погибнете.
Ни Дорн, ни Вулкан, ни Сангвиний, ни Джагатай не смогут победить Гора, не теперь, когда его возвышение почти завершилось. Вместе? Возможно. Но Гор при всей его ставшей теперь очевидной душевной слабости вовсе не был глупцом. Он всегда демонстрировал умение использовать обстоятельства в свою пользу, отчего победа казалась лёгкой. Вызов предназначался для одного: для того, кто его создал.
Эта мысль волновала Малкадора. После коллапса усилий в паутине, его надежды на человечество пошатнулись. Был только один, кто мог победить Гора, и только один, кого хотел победить Гор.
И Гор никогда не начинал бой, который не мог выиграть.
Сгорбив плечи и стиснув зубы, Малкадор ускорил спуск, липкий кулак предчувствия сжал его сердце.
Дверь открылась с приближением Сигиллита, древнее дерево распахнулось, показывая небольшой вестибюль, расположенный вблизи намного большего входа в Имперскую Темницу. Деревянные створки тихо закрылись за его спиной, когда он переступил через порог и махнул рукой, а факелы вдоль стен вспыхнули пламенем.
Алебастр местами потрескался, от настенных росписей осталось немногим больше, чем воспоминания об увядшем цвете. Плитки мозаичного пола были столь же неразборчивыми, став почти ровными и бесцветными спустя поколения хождения по ним.
Не было никаких других дверей, а вся мебель состояла из двух кресел с высокой спинкой, стоявших напротив друг друга за круглым столом. На столе, рядом со светлой деревянной коробкой, лежала восьмиугольная доска из гранита и белого мрамора, и на расчерченных клетках стояли двадцать фигурок для игры.
Малкадор прислонил посох к спинке кресла, сел и задумчиво посмотрел на фигуры. Все они были простыми, вытянутыми, словно веретено, и безжизненно серыми. На одной стороне стола лежала колода тонких кристаллических пластин, “рубашка” каждой была отмечена руной Сигиллита. Он снял верхнюю карту, но она, как и ожидалось, оказалась пустой.
Малкадор отложил карты, и когда поднял взгляд, то заметил, что напротив него сидит человек. Он был высоким, с алым капюшоном на плечах. Выражение лица казалось суровым, но не жестоким, совершенно ничем не примечательным, кроме сиявшей в глазах силы. Волосы были тёмными и собранными в короткий хвост. Пусть в мерцании факелов кожа выглядела замшевой, жёсткой и потрёпанной долгой и равнодушной жизнью, но возраст не коснулся её – в разительном контрасте с обветренной и иссохшей плотью Малкадора.
Это напомнило Малкадору старый рассказ о проклятом портрете, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, заговорил его компаньон:
– Хочешь быть магистром войны? – спросил Откровение.
Малкадор начал расставлять перед собой красные фигурки, но его соперник покачал головой, не дав закончить.
– Нет, мы начнём сначала, – произнёс Он.
Мозолистая рука стала расставлять фигурки по клеткам в центре доски, формируя группу вокруг прямоугольного просвета такого же размера, что и кристаллические карты. Когда всё было закончено, фигуры изменили цвет, став тёмно-синими.
Малкадор взял карты и перетасовал их.
– Зачем ты делаешь это? Они сейчас все пустые.
– Привычка, – усмехнувшись, признался Малкадор. Он всё равно продолжил тасовать кристаллические пластинки ловкими пальцами, прежде чем эффектно завершил, перемешав две половины колоды таким образом, чтобы над каждой картой лежала её коллега из второй половины. Один из множества незначительных навыков, которые он выучил за долгую жизнь, и до относительно недавнего времени в основном держал при себе.
Он положил карты на место и внимательно осмотрел доску, поставив локти на твёрдый стол: