Мальчик бесцельно какое-то время бродил среди руин некогда бывших работ Илчина. Заглядывая в их уцелевшие лица, он невольно сравнивал их с созданиями Мастера, в которых обитала настоящая жизнь. Эти работы были красивы и тонко выполнены, но по-прежнему оставались мертвым камнем. Судя по всему, Первый предпочитал камень всем другим материалам. Отметив это про себя, Гурд с тоской вспомнил о каменной девочке. Как бы ему хотелось сейчас ее увидеть. Пусть даже она и ввела его в заблуждение рассказами о кольце. Мальчик предпочел бы спросить все это у нее прямо, вместо того, чтобы мучиться в сомнениях. К тому же Унай была такой доброй, светлой и чистой, что Гурд хотел еще раз побыть рядом с ней, прикоснуться к тайне Мастера, позволившей ему дать жизнь своим созданиям.
Мальчик с грустью вздохнул. Эти мысли были мечтой, он по-прежнему был один. И на этом месте заканчивалось его путешествие. Он достиг сердца мира, как его называла ведунья. Гурд был расстроен и немного зол. Он чувствовал обиду за впустую потраченное время, пережитые опасности, полученную рану. Все это оказалось напрасным. Если бы рядом были Идрак и Унай они бы нашли выход, поняли бы, зачем оказались тут. Но Гурд не был одним из них. Все это время он лишь следовал чужому голосу, принадлежавшему то ли Вестнику, то ли туману.
Придя сюда, он ждал развязки, настоящего финала, который обязательно должен был произойти тут. И теперь ощущал себя обманутым даже больше, чем после слов о том, что Вестники - это ложь. Теперь мальчик был готов вернуться обратно в дом ведуньи. Даже предложение туманника уже не казалось ему столь заманчивым. Только как вернуться назад? Гурд прислушался к голосу все еще тихо звучащему внутри него, может, он поведет его обратно? Однако голос направлял дальше, мимо этого места. Гурд недоумевал: что еще от него может быть нужно? Но, не зная пути назад, он пошел вперед.
Уходя дальше от дома, мальчик заметил, что туман стал сгущаться. Чувство тревоги вернулось, тут же заставив его собраться. Не смотря на кажущуюся правдивость истории туманника, Гурд не мог ему доверять, и, прислушиваясь к своему единственному проводнику, шел дальше. Чем сильнее и убедительнее становился голос, тем непрогляднее становился туман. И вот уже мальчик вновь шел в белом бесконечном пространстве. Гурд не был напуган, его разум как никогда ясно мыслил, расставляя все последние события по своим местам.
Неожиданно чужая рука сильно сжала его плечо. Гурд вскрикнул от пронзившей его боли, но, извернувшись, высвободился, и оглянулся назад, но тут же вновь оказался схвачен. Из тумана к нему тянулось множество рук, стремясь, вцепится в его лицо, плечи, ноги. Гурд извивался, выкручиваясь из капкана, в который попал. Мальчик был в ужасе и не мог понять, что происходит. Он не видел напавших, но чувствовал, это были не люди, но и не очередное порождение тумана. Плоть его противников была слишком твердой и холодной. Он все еще не видел их лиц, но не давал им завладеть собой: он царапался, толкался, извивался словно змея. Сердце бешено колотилось в груди, нахлынувшее чувство опасности и страх удвоили его силы, и он, наконец, смог вырваться. Гурд рванул в сторону, не слушая голос внутри себя, несясь наугад.
Что-то тяжелое било его по спине, что заставляло бежать еще быстрее. По мере того, как он уставал, до него стало доходить, что напавшие оставили его. Однако что-то мешало мальчику свободно двигаться. Гурд остановился и повернулся, стараясь заглянуть себе за плечо. Все его тело теперь было в синяках. Морщась от боли, мальчик смог разглядеть зацепившийся за его куртку крупный предмет. Гурд попытался, избавится от него, но ничего не получалось, поэтому нехотя, снял куртку. Сперва он не мог понять, что за камень пристал к одежде, но, наконец, аккуратно отцепив его, мальчику удалось узнать в нем кулак. Неожиданно к Гурду пришло осознание, что он бежал от оживших каменных статуй Первого.
Сами по себе статуи были мертвы. Конечно, Илчину не удалось дать им жизнь, но что-то заставило их двигаться. И это точно не было плодом его воображения. Хотя туманник, будь он рядом, наверняка, все бы вывернул наизнанку, мальчик понял для себя, что иметь такого хозяина, как туман, ему не хотелось. Слишком жестоки и болезненны были его методы, голос вестника не мог сравнится с ним. Туман снова играл с мальчиком: он запугивал его, обманывал, причинял ему боль, но не отпускал. Гурд все чаще думал, почему он все еще жив, почему каждый раз ему удается уйти. И даже теперь он так легко вырвался из цепких рук тумана.