— Люфтваффе, — покорно согласился сэр Мишель. — Большой и страшный Люфтваффе… А что это он у тебя такой облезший? Никак болен чем?
Незнакомец присел на крыле на корточки, вперился недоумевающим взглядом в рыцаря, и снова заговорил на непонятном языке, оживлённо жестикулируя. Сэр Мишель из его речи не разобрал и единого слова, но один из жестов был понятен и дураку: драконий человек несколько раз покрутил пальцем у виска…
«Может, он хочет сказать, что дракон рассудком повредился? — сэр Мишель с интересом наблюдал за тем, что ещё покажет неизвестный. — Или он сам… того, с ума тронулся, и просит за лекарем сбегать?..»
Гунтер, подобно стоящему на коленях придурку, тоже ничего не понимал. Если позабыть о неработающей рации, неизвестно куда провалившихся городах и собственном аэродроме, то всё равно окружающая картина получалась насквозь устрашающей: посадка неизвестно где, горючего кот наплакал, Курт сидит на своём месте с двумя пулями «Харрикейна» в голове, и теперь ему уж совершенно всё равно, что случилось с командиром, который тщетно пытается понять, где оказался, что, чёрт возьми, происходит, и кто этот ненормальный в ржавой кольчуге? Местный блаженный, просто идиот, или английский агент, в чьё задание входит сводить с ума пилотов германских ВВС? Ну какой, скажите, нормальный человек станет напяливать ржавую изодранную кольчугу и пороть всякую чушь на чёрт его знает каком наречии…
— Люфтваффе! — благоговейно выкрикнул окольчуженный, указывая на самолёт.
«Слава Богу! Хоть одно слово по-немецки знает, — подумал Гунтер. — Если получится добиться от него сколь-нибудь внятного ответа и узнать, где стоит ближайшее подразделение вермахта, буду считать, что повезло. Или меня занесло на территорию Виши? Значит тоже нечего опасаться. Французы теперь союзники…»
Ещё раз внимательно оглядевшись, Гунтер решил, что явной опасности вокруг нет, и спрыгнул с плоскости на траву. Реакция ряженого была для него напрочь неожиданной. Тот шарахнулся назад и чуть в сторону, не пытаясь подняться на ноги, откатился шагов на пять, а затем вновь утвердился на коленях, продолжая разглядывать округлившимися глазами медленно приближающегося к нему Гунтера. Рука светловолосого недоумка шарила на поясе возле болтавшихся пустых ножен от меча. Германец остановился, недоумённо гадая, что могло привести человека в такой ужас, и, посмотрев в серо-голубые глаза незнакомца, протянул руки, показывая пустые ладони.
— Да нету у меня оружия, — спокойно проговорил он. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Может, ты всё-таки говоришь по-немецки?
Окольчуженный склонил голову, некоторое время размышлял, потом снова посмотрел на Гунтера и неуверенно пожал плечами.
— Ну? — напирал германец. — Скажи хоть что-нибудь? «Война» — знаешь? «Германия» — знаешь? Может, про Вермахт чего слышал?
— Люфтваффе, — чётко сказал сэр Мишель, кивая в сторону самолёта и, запнувшись, повторил услышанное: — Дойче… лянд.
— Понятно, — вздохнул Гунтер. — Ничегошеньки ты не соображаешь, приятель.
Сэр Мишель заметил, как драконий человек огорчился едва не до слёз, и внезапно его осенило — он не умеет говорить по-людски, то есть на родном нормандском наречии! Иноземец. Стараясь выговаривать слова как можно чётче, хотя остатки винных паров ещё не выветрились из головы, и язык чуток заплетался, сэр Мишель сообщил: