Но этот рыцарь знает о Святом Писании, помнит Законы Божьи, чтит не появившихся из тёмного ниоткуда призраков, а Вечный Римский Престол, наследующий апостолу Петру. И читал он не устав НСДАП, а Святое Евангелие, в котором истины ой как больше, нежели чем во всех уставах вместе взятых, сочинённых в двадцатом веке…
Поэтому, сэру Мишелю, будущему барону де Фармер, довериться легче и естественнее, чем самому чтимому и уважаемому фельдмаршалу Вермахта или ляйтеру округа.
Некоторое время оба молча лежали в терпком сене. Со двора доносились негромкие ночные звуки — где-то под крышей трактира или хлева робко ухал сычик, в курятнике возились, потихоньку клохча, куры, переступали копытами лошади у коновязи. Из трактира доносился чей-то раскатистый храп. Вдалеке залаяла собака — залилась поначалу яростным лаем, даже взвыла, долго гавкала отрывисто, недовольно, постепенно успокаиваясь, потом смолкла. Внизу, под сеновалом робко мяукнула пару раз кошка.
— Веришь? — Гунтер, слегка смущённо поскрёб ладонью подбородок, на котором уже проклюнулась рыжая щетина. — Ну скажи, веришь?
— Верю, — твёрдо кивнул неожиданно протрезвевший сэр Мишель. Он и вправду поверил. Всему. А отчего — сам не знал. — Ты сейчас сказал, будто хочешь всё изменить, так?
— Так, — кивнул Гунтер.
— Значит, сам Господь направил тебя по этому пути. Я так понял: у вас, через семьсот лет, ты ничего сделать не мог. Разве только этого нового императора на поединок вызвать?
— Ну? — нервно хихикнул Гунтер, представляя себе подобное.
— Тогда ваше будущее переменится, если ты, зная о нём, сделаешь нужное здесь, у нас.
— В прошлом? И что следует сделать нужное?
Сэр Мишель поморщился.
— Где прошлое? — слегка раздражённо сказал он. — Прошлое — это вчера, неделю назад, ну год, два… А сегодня-то самое обычное настоящее, если я правильно понимаю! Знать не зря небеса послали тебя к нам вместе с драконом.
— Какой дракон?! — простонал Гунтер, хватаясь за голову. — Я же сказал, это — простое оружие, только летает. Техника, соображаешь?
— Не разумею, — честно признался рыцарь, — знаю только, что Люфтваффе живой. Мёртвое летать не может и приказы не исполняет! И не рычит.
Сэр Мишель сдвинул брови, пригладил правой рукой волосы и, едва различая в ночной темноте лицо Гунтера, посмотрел на него внимательно. Нельзя оставлять его одного, никак нельзя — пропадёт… Мало ли, скажет что не так, как положено благородному, его тут же и изрубят на куски. А парень он хороший, умный…