— Боже праведный.
— Сначала меня сдают психиатрам, — сказал Уин. — Потом отправляют в ссылку. Ну и в какой стране мы живем?
Оба засмеялись.
— Я все время повторяю про себя название. Купаюсь в нем. Упиваюсь его духом.
— Техасский женский университет, — благоговейно прошептал Парментер.
Уин сидел и кивал. Они с Ларри Парментером входили в группу под названием «Выделенная Исследовательская Программа», состоявшую из шести военных аналитиков и разведспециалистов. Группа была одним из звеньев четырехступенчатого комитета, организованного для решения проблемы с Кастро на Кубе. Первая ступень, «Высшая Исследовательская Программа», состояла из четырнадцати высокопоставленных чиновников, в том числе советников президента, военных высокого ранга, особых помощников, заместителей министров, глав разведки. Они заседали полтора часа. Затем одиннадцать человек выходили из зала, и входили шесть новых. Получившаяся группа под названием «Расширенная ИП» заседала два часа. Затем семеро выходили, входили четверо, в их числе — Эверетт и Парментер. Это была «Выделенная ИП», группа, которая разрабатывала конкретные тайные операции, а затем решала, кому из членов «Расширенной ИП» следует об этих планах сообщить. Те в свою очередь раздумывали, стоит ли членам «ВИП» знать, что происходит на третьей ступени. Скорее всего, не стоит. Когда заканчивалось заседание третьей ступени, пять человек выходили из комнаты и входили три не вполне военных офицера — таким образом получалась «Ведущая Четверка». Уин Эверетт был единственным, кто присутствовал на заседаниях и третьей, и четвертой ступени.
— На самом деле могло быть и хуже, — сказал Парментер. — По крайней мере, тебя еще не выкинули.
— Я бы хотел выйти окончательно, раз и навсегда.
— И чем бы занялся?
— Основал бы собственную фирму. Консультировал.
— По каким вопросам? Тайных вторжений?
— Это только одна из проблем. Я в некотором роде — подпорченный продукт. Другая в том, что у меня до обидного не развит нюх на деловые предприятия. Я умею преподавать. В досье ЦРУ хранятся данные о моей душе до грехопадения. На них взглянули и отправили меня сюда.
— Тебя оставили на должности. В этом все дело. Они смотрят гораздо глубже, чем ты думаешь.
— Мне хотелось бы совсем уйти. А так я до сих пор на них работаю, даже если все это — дурацкая шутка.
— Они вернут тебя, Уин.
— А хочу ли я, чтобы меня вернули? У меня неприятное двойственное отношение ко всему этому. С одной стороны, я их презираю, с другой — жажду их любви и понимания.
Знание опасно, неведение холят и лелеют. Во многих случаях ДЦР, Директор Центрального Разведывательного, не должен знать о важных вещах. Чем меньше он знает, тем решительнее действует. Будь он в курсе, чем занимается «Ведущая Четверка» — или хотя бы о чем говорит, что бормочет во сне, — он не смог бы искренне говорить правду на расследованиях, на слушаниях или в беседах с Президентом в Овальном кабинете. Объединенный комитет начальников штабов не должен ничего знать. Оперативные ужасы не для их ушей. Детали искажают картину. Министров следует оградить от знания. Им проще жить, ничего не зная или узнавая слишком поздно. Заместителей министров интересуют течения и тенденции. Они сами ожидают, что их введут в заблуждение. Рассчитывают на это. Министру юстиции не следует знать деликатных подробностей. Главное — результаты. Каждый уровень Комитета был предназначен для того, чтобы защищать уровень выше. В разговорах имелись свои тонкости. Требовался особый опыт и проницательность, чтобы разгадать подлинное значение некоторых туманных реплик. В ход шли паузы и ничего не выражающие взгляды. Блистательные головоломки перемещались вверх и вниз по инстанциям, чтобы их обдумали, разгадали или оставили без внимания. Иначе и быть не могло, соглашался про себя Уин. Люди его уровня плодили секреты, подрагивающие, будто яйца рептилий. Планировали отравить сигары Кастро. Изобретали сигары с микровзрывчаткой. Разрабатывали ядовитую ручку. Тайно связывались с представителями организованной преступности, чтобы направить в Гавану убийц, отравителей, снайперов, диверсантов. Испытывали ботулин на обезьянах. У Фиделя начнутся судороги, рвота и приступы кашля, как и у хвостатых приматов, и он умрет в муках. Вы когда-нибудь видели, как обезьяна заходится в кашле? Жуткое зрелище. Они собирались высеять споры грибка в его акваланг. Обдумывали вариант с ракушкой, которая взорвется, когда он пойдет купаться.