— Интересно, — сказал я. И спросил: — А ты встречал хоть одного человека, который на практике действовал бы по этой теории ненасилия?
— Нет, — ответил Виктор. — По-моему, это вообще невыполнимо.
— А я встречал.
— Где? Кого? — страшно заинтересовался Виктор.
— Есть у нас начальник цеха Лукьяненко. Юрий Юрьевич. Но он не обижается, когда ему говорят — Юра. Он еще молодой инженер. И вот что интересно… Ганди или Толстой — про Толстого мы учили — они были непротивленцами из своих идейных соображений. Им приходилось бороться с самими собой, чтоб не противиться злу. А Лукьяненко не противится злу от природы. Оттого, что он так устроен. И оттого, что все вокруг него так устроены. Так устроены, что могут защищать его от зла. Может, они и не такие добрые, как он, но они ему дают возможность быть добрым.
— А в чем это конкретно выражается?
Я рассказал, что Лукьяненко никогда и никому ни в чем не отказывает. Если у него даже попросить всю его получку, он, не задумываясь, отдаст. Сказать ему, что хочешь другую работу, — даст другую, если только это от него зависит. Отпустить с работы? Отпустит и не спросит, куда. Поэтому в цехе не допускают, чтобы к Лукьяненко обращались с просьбами, оттирают от него и следят: если уж кому-то удастся взять у него что-нибудь: деньги, фотоаппарат, так хоть чтоб отдали.
— Почему ж его держат на заводе? Да еще начальником цеха?
— Котелок у него здорово варит. Инженер.
— Он не религиозный?
— Ну что ты! — сказал я. — Член партии. Просто характер такой.
— Хлопотно, должно быть, вам с ним, — решил Виктор. — Не может коммунист быть непротивленцем. Не противиться — значит быть соучастником. Если от несправедливости страдает один человек, он, скажем, еще может не противиться злу. Это его личное дело. Но когда речь идет о многих людях, нужно сопротивляться.
Он прищурился, странно и быстро посмотрел на меня, и я вдруг подумал, что он все знает. Про Веру. И про меня.
«Хиппи». Они все-таки так себя называли. И я это знал. Меня познакомил с ними Виля.
— Съездим, — предложил он мне. — Интересные ребята. Студенты. Девочки подходящие. Думают. Производят переоценку ценностей.
— Каких ценностей?
— Всяких.
Виля с ними познакомился, когда в нарушение правил повез их в такси вшестером. Две девочки легли на колени к ребятам так, чтоб снаружи не было видно, чтоб машину не задержал инспектор.
Мне было интересно посмотреть на этих ребят. И мы поехали. На улицу Франко. Там в глубине двора был такой одноэтажный флигелек. Не знаю, кто из них там жил, но они в этом месте собирались. Девочки из театрального института, парни с замысловатыми прическами. Слушали музыку, трепались, курили. Ничего такого я не заметил. А больше туда я не ходил. Не было времени. Да и с нашими ребятами мне интереснее.
— Послушай, — сказал я Виле, — ты бывал еще у этих «хиппи»?
— Бывал. А что?
— Ты не заметил… Они кодеин не употребляют?
— Кодеин? — не удивился Виля. — Запросто. Целыми пакетиками. Потому они все такие бледные. Жрут кодеин, и никакой физкультуры.
— А ты его не пробовал?
— Я что, наркоман, по-твоему?
— Для эксперимента?
— Нужны мне такие эксперименты. От него дуреют, а я за рулем.
Я рассказал Виле обо всей этой истории с аптекой.
— Чепуха, — сказал Виля. — Не может быть. Ты что думаешь, только в одной аптеке и был кодеин? Я сам слышал — они его покупают.
Все-таки нужно проверить, — сказал я.
— Я не опер из угрозыска.
— Я тоже не опер. Но мне не нравится, когда старушку убивают за наркотики.
— Я тоже не в восторге от этого, — возразил Виля. — Но если б мы даже захотели, как мы сможем это проверить? Спросить? Не скажут. Да и вообще они тут ни при чем. Даже смешно. Ты ж видел этих ребят.
— Видел. И все-таки нужно попробовать достать у них этот самый аспирин. Или не аспирин, а как он?.. Кодеин.
— Это можно, — сказал Виля. — Но не получится, что мы познакомились с людьми, а потом на них же и наклепали?
— Не получится.
Жуткую историю рассказал мне Виктор. В дежурной аптеке ночью задушили руками старушку аптекаршу, вскрыли шкаф и забрали порошки кодеина. Их продают от кашля, но только по рецепту. В большом количестве эти порошки действуют как наркотик. В аптеке были и другие наркотики — покрепче, но ничего, кроме кодеина, не тронули. А старушку душили за горло, спереди. Она видела, кто ее душил.