– Добрый день! Угадайте, кто пришел!
Голос был вполне дружелюбным. Но…
– А, здравствуй, Таниль, – госпожа Лимира не лучилась дружелюбием. Симпатичная женщина лет тридцати, стоявшая в дверях, даже шаг назад сделала. Но тут же опомнилась, вошла, закрыла за собой дверь.
– Госпожа Лимира, рада вас видеть…
– Взаимно, деточка, взаимно, – Лимира улыбалась, только вот в ее добрые чувства не верилось. – Что тебе надо?
– Я к Карисе…
– Ты же знаешь, она больна.
– Ну да. Я вот и помогаю с домом, пока она себя плохо чувствует. Вот, за хлебом зашла, Карисе лепешки купила, может, она хоть одну съест…
– Спасибо, – госпожа Лимира взяла у женщины узелок. – Я сейчас посмотрю. Веточка, ты не взглянешь? Можно Карисе такие?
– Веточка? – прищурилась женщина, потеряв половину обаяния. – А кто это?
– Я – лекарь, – спокойно ответила я.
– И чем же больна моя несчастная сноха?!
– Затрудняюсь пока ответить, – сама не знаю, почему я сказала именно так. – Разберусь в ближайшее время, лечить я ее уже начала, а там посмотрим.
– Госпожа Лимира, вашу дочь пользует лекарь Карт, с улицы Золотых пчел, – Таниль подчеркнуто обращалась только к матери больной. – Может, стоит ему довериться?
– Я подумаю. А ты иди, иди, деточка, у тебя дети дома…
– Да они сюда придут…
– Зачем?! – удивление госпожи Лимиры было совершенно искренним.
– Ну… я же тут.
– Таниль, милая, мы так ценим твой труд, – заворковала госпожа Лимира, подталкивая женщину к двери. – Ты всегда такая услужливая, так готова помочь, просто не знаю, что бы мы без тебя делали, ты притомилась, наверное, так отдохни, домом займись, детьми…
Дверь хлопнула.
Через несколько минут Лимира появилась на пороге, красная от гнева.
– Вот дрянь, а?! В дверь выгнали, так она в окно полезет!
– Кто это?
– Сестра Вилта, Таниль. Та еще пакость!
– Расскажете?
– Расскажу. Так что она там притащила?
Лепешки были свежими и явно вкусными. Только вот Карисе их было лучше не давать – и так желудок ослаблен. Раздражение будет.
Переговорив с женщиной, мы выяснили, что Таниль таскала их мало не каждый день. Лимира только зубами скрипнула.
– Пакость сладенькая! Не при Вилте будь сказано!
Кариса подтвердила кивком слова матери.
Я принесла больной очередную кружку травяного отвара – пусть промывает нутро, чтобы мне полегче было, и услышала в награду историю жизни Таниль.
В общем-то не особенно новую под луной. Известно, что бывают бедные семьи, в которых у отца руки из задницы растут, а мать, как ни бьется, детей поднять толком не может. Такой и была семья Вилта. Отец, который не пил только когда в трактирах вино кончалось, мать, которая тащила на себе тяжелый семейный воз, и двое детей. Таниль старшая, Вилт младший. Были и еще, да умерли. Таниль с детства занималась Вилтом, учила его, присматривала, брат и сестра были очень дружны, несмотря на разницу больше, чем в десять лет. А когда Вилту было шесть, сестрица вышла замуж, да за мужчину малым не на двадцать лет ее старше. Понадеялась, что из нищеты вырвется.
Зря.
Недаром говорят, что добиться всего можно только трудом и умом, ой, недаром.
Муж Таниль оказался таким же головозадым, и голопопым как и ее отец. Ни дома, ни дела, ни желания что-то делать. А зачем? Трактиры же открыты! Таниль родила двоих детей и потащила семейный воз, как и ее мать, с той разницей, что Вилт старался помочь сестрице. Пока не женился.
Не то, чтобы Кариса была сильно против, когда всего в достатке, грешно не поделиться, но – до предела. Можно помочь человеку, но не стоит сажать его к себе на шею, известно же, что в первый раз тебя поблагодарят, во второй кивнут, а в десятый поинтересуются, почему это ты своих обязанностей не выполняешь?
Вот и Таниль так же.
Сначала она забегала вроде как в помощь Карисе, потом детей с собой привела, и опомнилась Кариса только когда стал забегать столоваться и муж Таниль, а потом еще являться пьяным, скандалить, блевать под забором и одалживать у Вилта деньги. И эту пьяную скотину видели дети! Пришлось это дело обрывать и жестко. Договориться с подругой, отводить к ней детей на время, самой брать работу на дом, выпроваживать наглых гостей…
Вилт ничего не хотел даже слышать, для него это была сестра, близкий и родной человек, первое же возмущение Карисы наткнулось на железное непонимание мужа.
Как так может быть – его женщины вдруг не нашли общего языка?
Такого – не бывает.
Вот и пришлось Карисе вежливо, не произнося неприятных слов, отваживать наглую родственницу. Не то, чтобы ей было жалко денег или тарелки супа, просто она искренне считала, что помощь – это движение в две стороны. Ты мне, я тебе, на том мир стоит. А когда тебе помогают на медяк, а с тебя требуют на золотой, это уже немного другое, верно?