— Я не знаю. Возможно, она чувствовала свою вину передо мной, поэтому…
— Верно. В письме она просит у вас прощения. Она умерла, надеясь, что вы ее простите. И завещала вам свою квартиру.
— А дети? Что-нибудь известно про детей?
— К сожалению, у нас нет ничего нового. Из письма следует, что она покончила с собой потому, что не смогла перенести пропажу детей. Сломалась психологически. Очевидно, ваша сестра была слабым человеком. Но она остро чувствовала свою вину (перед вами, перед детьми), поэтому решила наказать себя таким образом. В своем письме она довольно логично объясняет причины, по которым пошла на самоубийство.
— Мне можно будет прочитать это письмо?
— Разумеется. А завещание я вам просто отдам. Вы имеете полное право вступить во владение своим наследством.
— Разве до окончания следствия я…
— А никакого следствия не будет! Мы не заводим по самоубийцам уголовные дела. В смерти вашей сестры нет ничего криминального. Абсолютно никакого криминального следа. Так что следствие закрывается автоматически. Но все равно требуются некоторые формальности — к примеру, вы должны опознать тело, подписать разные бумаги…
— Когда она умерла?
— Вскрытия еще не было, но по предварительному заключению эксперта смерть наступила между часом и тремя часами ночи.
— Она была одна?
— Да. Старушка из соседней квартиры страдает бессонницей и любит подслушивать под дверьми. Она показала, что в квартиру к вашей сестре никто не приходил уже несколько дней, да и она сама никуда не выходила, даже за продуктами. Она безвылазно сидела в квартире.
— Как она была одета?
— В летнее платье красного цвета. Не в халат или ночную рубашку, а именно в платье. Из этого можно сделать вывод, что она сознательно готовилась… Очень аккуратно написала письмо и завещание (ровным, спокойным почерком). Тщательно подписала каждую бумагу, написав ваше имя, телефон и адрес, и указав, что все это предназначено лично вам. Открыла дверь квартиры. Потом взяла длинный пояс от нейлонового платья, прикрепила к трубе отопления над окном и оттолкнулась от подоконника… Ваша сестра была очень худой, поэтому труба даже не прогнулась. Эксперт говорит, что она умерла почти сразу, от асфиксии в результате сдавливания шейных позвонков, как всегда бывает при повешении. Письмо и завещание она разложила на столе так, чтобы они сразу бросались в глаза…. В пять утра соседка по лестничной клетке (не старушка с бессонницей, другая — на лестничной площадке три квартиры) вышла с собакой, увидела открытую дверь квартиры вашей сестры. Вошла внутрь и вызвала милицию. Зная, что я занимаюсь делом о пропавших детях, сразу же известили меня. Очень трагическая история. Могу себе представить, как вы потрясены.
— Я никогда не могла представить, что Света способна на такое…
— А так чаще всего и бывает. Человеческая душа — потемки. И близкие родственники — совсем не исключение.
Она положила трубку и уставилась в стену.
— мама, кто это звонил? — за ее спиной стоял Костик. Она обернулась. Он испугался.
— Мама… Что с тобой? Кто это звонил?! Мама?! МАМА?!
— Умерла моя сестра, — просто сказала она.
— Светлана? — в его голосе прозвучал настоящий испуг, — мать Стасиков? Что произошло?
От взрослости этого вопроса она упала на стул, заломив руки, хотела заплакать, но вместо слов из нее полились слова…. Она все говорила и говорила, и продолжала говорить, а двенадцатилетний мальчик прямо на ее глазах становился мужчиной, разом перешагнув порог из детства в страшную взрослость… Но это почему-то ее не пугало…
— Я еду в Южногорск, — закончила она.
— Хорошо, — ее сын говорил лаконично, по — взрослому, — без тебя все будет в порядке, не беспокойся, я помогу тебе собраться.
С подругой было сложнее. Договорившись, что та присмотрит за Костиком и рассказав в двух словах все, она выслушала целый фонтан вопросов, охов и вздохов, сочувственных обещаний, предложений дать денег и упреков. Раньше бестолковая суета ее подруги (начинавшей нервничать и суетиться в самый не подходящий момент) вызвала бы у нее бешеный фонтан раздражения, но теперь…. Она улыбнулась. Смутные образы суматохи подруги вызвали на ее губах только легкую полуулыбку. Так, словно она уже была далеко.
Костик нес легкий чемодан к поезду. Она шла, тяжело переставая ноги и постоянно оглядываясь назад. Она пыталась думать о чем-то, но мысли скользили и сваливались в какую-то бездонную черную бездну, где постоянно выл ветер, а Света, почему-то такая, как была в детстве, с наивными косичками и вздернутым носиком, Света, лепившая смешных зверюшек из пластилина и укравшая из буфета вишневое варенье, а потом мужественно признавшаяся в своем поступке (впрочем, за милую улыбку и очаровательную внешность ее бы никто и не наказал), ее Светик (так называла сестру в детстве), лукаво блеснув светлыми глазками, встав на подоконник, закрепляла тонкий поясок от красивого платья на металлической трубе…. Она шла тяжело, вслед за мыслями скользя в черную бездну, не видя ни поезда, ни лиц людей, ни купе…. Костик одиноко стоял на перроне. Она высунулась из окна, чтобы помахать ему на прощанье.