При этом Келемет незаметно подмигнул Соне. Пряча в глазах смешливые искорки, Сиэри безнадежно махнула рукой:
— Садись есть, а потом немедленно спать.
— Хорошо, — уронила Соня, усаживаясь на лавку рядом с братом.
— А где Хункар? Ты его не видела? — продолжила расспросы мать.
— Не волнуйся за него, — Келемет попытался успокоить жену, — Хункар — взрослый парень.
— Вот и посадил бы его в свою лавку! — воскликнула Сиэри. — И на глазах был бы и при деле…
— Ты же знаешь, не получилось из него торговца, — возразил Келемет, — а потом, Эйдан отлично справляется в лавке, да и дело это ему по душе. Верно, сынок?
— Угу, — проворчал тот, пихнув Соню под столом ногой.
Обычно сестра его не медлила с ответом, но сейчас, находясь под впечатлением прошедшего вечера, не сочла нужным отвечать на выходку младшего брата. После событий в подвале она вдруг почувствовала себя взрослой. Мечты о приключениях, которые, несомненно, будут в ее жизни, совершенно захватили Соню. Она, задумавшись, медленно жевала пищу, не обращая внимания на то, что лежит у нее в миске. Эйдан, задетый необычным поведением сестры, отложил ложку и обернулся к ней.
— Ты смотри не усни, а то упадешь носом в похлебку, — поддел он.
Соня, очнувшись от своих грез, повернулась к брату и вяло огрызнулась:
— В свою смотри!
Эйдан, обиженный равнодушием сестры, засопел и вновь принялся за еду. Соня, отставив миску, встала из-за стола и направилась к выходу из комнаты.
— Ты плохо поела, — забеспокоилась мать.
— Спасибо! — произнесла девочка, не оборачиваясь.
— Пойдешь наверх, постарайся не разбудить Алну.
— Оставь ее! — Келемет, довольный хорошим ужином, откинувшись на спинку стула, потянулся, будто сытый кот, и благосклонно взглянул на младшую дочь.
Соня открыла дверь:
— Спокойной ночи!
С отцом у нее отношения были гораздо лучше. Сиэри своим постоянным беспокойством и опекой раздражала свободолюбивую дочь, хотя та и сознавала, что матерью движет только любовь к ней. Но сейчас девочке не хотелось общаться даже с Келеметом: ее переполняло ожидание грядущих приключений.
Поднявшись наверх по скрипучей лестнице, она отворила дверь в комнату, где они жили вместе с сестрой. Ална, натянув одеяло чуть не до самого носа, спала спокойным и глубоким сном. Соня посмотрела на нее и, быстро раздевшись, юркнула на свой топчан. Она закуталась в одеяло и отвернулась к стене.
Через некоторое время она услышала стук сапог бегущего по лестнице брата, а чуть погодя — шаги поднимавшихся наверх родителей. Они о чем-то тихо переговаривались между собой, но Соня не могла разобрать слов. Услышав легкий скрип отворяющейся двери, она задышала ровно и глубоко, притворяясь спящей. Мать подошла сначала к кровати старшей дочери и, немного постояв около нее, направилась к Соне. Сиэри поправила ей одеяло и, вздохнув, тихими шагами вышла из комнаты.
Подождав несколько мгновений, девочка повернула голову и, убедившись, что матери нет, села на постели. Теперь предстояло самое главное: не разбудив никого, выбраться из дома.
«Хорошо Хункару, — позавидовала Соня брату. — Никому нет дела, что он ушел, куда отправился и когда пришел… Мне бы так! Везет же мальчишкам… Никакой справедливости в жизни»!
Деятельная натура девочки требовала выхода, и размолвки с матерью возникали именно на этой почве. Иногда Соня даже завидовала тем детям, у которых нет родителей. Она видела этих оборванцев на городском рынке, они выпрашивали на пропитание, не забывая зорко приглядывать — где что плохо лежит, чтобы ловко стянуть, как только хозяин на миг отвернется. Дети постарше подрабатывали у торговцев. Где они обитали, Соня не знала, но брат рассказывал ей, что их логово находится далеко за городом, в пещере.
Сирот было много, времена стояли неспокойные, и те, кому удалось выжить, были вынуждены собираться в шайки вроде компании Удода. Поговаривали, будто они находятся под покровительством Одноглазого, и тот особо способных берет в свою банду. Эти ребята отличались исключительной жестокостью и хитростью, и горе было тому, кто вставал на пути стаи оборванцев. Однако с друзьями Удода у них было нечто вроде соглашения: крупных стычек с поножовщиной и кровью не случалось. Скорее всего, такие отношения определялись Одноглазым, но подробностей Соня не знала и о многом могла только догадываться. Девочка осторожно, стараясь не разбудить сестру, открыла сундук и, покопавшись в его глубине, вытащила припрятанные старые кожаные штаны старшего брата. Хункар долго не хотел отдавать их, но Соня все-таки добилась своего. Не лезть же на забор или удирать от стражников в платье с развевающейся юбкой! То, что ей придется проделывать все это, не вызывало у девочки ни малейшего сомнения.